Но… фокус-то красивый, только вот в детстве мать заставляла его эту сметану есть. А он не мог. Его рвало от жирной сметаны, а мать больно била по затылку, считая, что это он нарочно. Говорила, что магазинную сметану есть нельзя, там одни стабилизаторы. Носила совхозную сметану на продажу соседям, они охотно брали.
А Климов, когда чуточку подрос, отказался наотрез. Мать плакала из-за него, все думала, что это он ей назло. Пытка кончилась лишь после того, как врач в поликлинике разъяснил матери, что у мальчика гиполактазия – непереносимость лактозы. Ему можно есть некоторые кисломолочные продукты – сыр, творог, простоквашу, кефир, даже сметану, – но нельзя ничего жирного и нельзя свежего молока. Ничего такого, что вызывает в организме реакцию отторжения.
Мать осталась недовольна. Перестала мучить сына молоком, сметаной, сбитыми сливками, но, кажется, так до конца и не поверила даже врачу. Просто удивительно: на химика же училась!
– Как же так? – говорила она. – Все свеженькое, качественное, натуральное – и не есть?
И такой она была во всем. Дома наводила свирепый, как в хирургической палате, порядок и чистоту. Сыну шагу не давала ступить, так и ходила за ним с тряпкой. В дом вошел – переобуйся. Стоило Климову попытаться самому сварганить себе хотя бы яичницу, тут же кидалась подтирать что он там насорил или капнул. Да еще и поправляла на каждом шагу. «Ты неправильно взбалтываешь яйца». «Сковородку надо сперва нагреть». «Ты неправильно стираешь белье». «Ты неправильно держишь веник», – это если он сам пытался подмести.
– Ну если я все делаю неправильно, подметай сама, – терял терпение Климов.
– Да мне легче самой подмести, чем смотреть, как ты тут грязь разводишь! – огрызалась в ответ мать.
Был у них когда-то пылесос «Уралец», купленный еще до рождения Валерия, прослуживший верой и правдой двадцать лет. Всем хорош: верх плоский, на него еще чехол надевается, и пылесос превращается в табурет, на нем сидеть можно. В тесной квартире – самое то.
Но всему приходит конец, пришел конец и «Уральцу». Он стал захлебываться, от него запахло горелой резиной и маслом. Чинить нигде не брались. Больше таких пылесосов не выпускали, да и вообще мать объявила, что новый пылесос им не по карману, а новомодным иностранным она не доверяет. Перешли на веник, который Климов держал «неправильно».
Но это все так, житейские мелочи, можно перетерпеть. Хуже другое: мать хотела познакомить сына с «правильной», «нужной» девочкой. Например, с дочкой главного бухгалтера Останкинского комбината. Для нее это был предел мечтаний, вершина карьеры – женить сына на дочке бухгалтерши.