– Все, все, не обижаюсь. Езжай ты… в свою командировку. – Я стараюсь говорить беспечно, без напряжения. И не важно, что у меня творится в душе.
– Ты это серьезно?!
– Серьезнее не бывает.
– Я знал, что ты меня поймешь. – Он не может сдержать вздох облегчения. – Ты необыкновенная женщина!
– Ты ошибаешься. Я, как и любая женщина, – особенная!
Егор возвращается к работе, а я томлюсь в тишине отсутствием сна и глупыми мыслями. Вдруг в голову приходит строка: «Не топчи цветы моей любви и страсти». Не могу вспомнить, откуда она и к чему всплыла в памяти. Решаю не менять рингтон своей мобилки «Пошлю его на…» Лолиты на «Королеву вдохновения».
Часть 1
Алтай. Зима 1932 года. Дорога в никуда
1
Суровы и негостеприимны Алтайские горы в зимнюю пору. Горные хребты неприступными стенами вздымаются на километровую высоту, острыми белоснежными вершинами буравя небо, заслоняя прячущиеся между ними долины, испещренные артериями рек. Рожденные на Алтае неторопливая Катунь с серо-белыми водами и синяя стремительная Бия, как противоположности инь и янь, соединившись, дали начало не похожей ни на одну из них могучей сибирской реке Обь, несущей желто-коричневые воды в Северный Ледовитый океан.
Вдоль правого берега Катуни тянется на тысячу километров обновленный Чуйский тракт, связывая два молодых государства: страну Советов и Монгольскую республику. Новая дорога, пробитая в скалах силами и жизнями заключенных Сиблага, пролегла через высокогорные перевалы: Семинский и Чике-Таманский. И хотя Семинский выше – он расположен чуть ли не на двухкилометровой высоте, полуторакилометровый Чике-Таманский более коварен и труден. По пути к нему узкая дорога множество раз закручивается серпантином, ограниченная с одной стороны отвесными скалами, грозящими камнепадами, с другой – смертельной пропастью. На его крутых подъемах захлебываются от прилагаемых усилий и разреженного воздуха двигатели «ЗИСов». Для обеспечения круглогодичной проходимости Чуйского тракта, имеющего важное, стратегическое значение для обороноспособности страны Советов, строящей социализм и общество всеобщего благополучия, а также для развития торговли было принято решение на зимний период установить вдоль всей дороги временные лагерные подпункты, противопоставив силы заключенных превратностям и капризам природы.
На высшей точке заснеженного Чике-Таманского перевала расположилась «командировка» 7-го отделения Сиблага: два наспех сооруженных деревянных барака, домики охраны и начальника лагеря и несколько хозяйственных построек. Ограниченность территории на этом скальном участке вынудила лагерный подпункт максимально «сжаться», и вместо привычного для ИТЛ высокого бревенчатого забора с трех сторон его окружали лишь проволочная «колючка» и вероломная спираль Бруно. Со сторожевой вышки над воротами хорошо просматривался периметр лагпункта, а ручной пулемет «Максима-Томпсона» и прожектора в ночное время не дали бы беглецу, если бы кто-то решился на побег, уйти даже совсем недалеко. С тыльной стороны находился головокружительной глубины обрыв, и он для задумавших побег заключенных был преградой даже посерьезнее, чем снискавшая печальную славу спираль Бруно. С края этого обрыва открывался вид на долины рек Большой и Малый Ильгумень, громады горных хребтов с белыми шапками вершин, со склонами, до половины укутанными посеребренными массивами ельника и лиственниц.