Однако на этом показательная экзекуция не закончилась — теперь командир пинал беднягу, скорчившегося на полу, причем с явным и совершенно нескрываемым удовольствием. К полному недоумению Шкафа, не смеющего ни заступиться, ни даже просто задать лишний вопрос, вся сцена происходила в полнейшей тишине — Тевтон ничего не выговаривал провинившемуся, не угрожал, не предупреждал — он вообще не проронил ни слова. Лишь когда Ион окончательно затих, Маркус бросил Лехе короткое: «Идем».
В горле здоровяка застряло: «А как же этот?», но вслух ничего сказано так и не было.
Через два пролета люди нарвались на встревоженных шумом жабоподобных мутантов — те угрожающе ревели, клацали зубными пластинами, но при приближении Алексея, отправленного Маркусом вперед, немедля ретировались. Верзила хотел выстрелить им вслед, но, услышав злобное шипение командира, одумался.
— Вы, сученыши… — Тевтон еле сдерживал себя. Шкафу оставалось только радоваться, что основной пар уже спущен на беднягу Иона. — Обоих положу, к чертям собачьим. Головой надо думать, головой, драный ты гамадрил!
— Так точно! Есть головой! — Леха попытался изобразить смиренную покорность.
— Не есть головой, а думать ей! Имбецил хренов! — За бранью последовал тычок в грудь. — Ступай вниз. Автомат убери. Возьми пистолет с глушителем. Стрелять — только по команде. Понял, идиотина? Как слышишь меня, прием?
Леха не обиделся ни на толчок, ни на оскорбления, ни на издевательский тон — небось, сцена расправы над Ионом до сих пор стояла перед его глазами.
Затаился, гнида? Ждет возможности поквитаться? Может быть, все может быть. Но это все потом, а пока…
Запыхавшийся, с трудом переводящий дух Ион догнал остальных на втором этаже, через силу извинился перед избившим его командиром и пообещал впредь действовать осмотрительней. И Шкаф, и Маркус оглядели Ионникова с презрением — но каждый остался при своих мыслях.
Последний сюрприз ожидал группу прямо у выхода — вся лестничная клетка перед дверью и ведущие в подвал ступени были увиты красноватым плющом, активно реагировавшим на свет фонаря. Стены и пол словно ожили, зашевелились и распались на множество отдельных извивающихся отростков, немедля ринувшихся к людям. Шкаф не заметил, как лишился фонаря, и сам чуть не последовал за ним — в его руку вцепился самый ловкий и быстрый побег и поволок здоровяка за собой. Лишь меткий выстрел Тевтона, перебивший пополам растительное щупальце, спас солдата от незавидной участи. В следующую секунду командир схватил оторопевшего Бердникова за шкирку и поволок обратно на второй этаж.