Поздним вечером он остановил коня у юрты Акана. У коновязи присел несколько раз — размял ноги. И откинул кошму. Одинокий старик пил чай.
— Здесь плакал Сейсембаев, — утверждая, вспомнил вслух Хамит.
Акан поднял на него глаза.
— Садись. Будешь моим гостем, Хамит.
Хамит сел и принял чашку из рук старика. Они пили чай долго и нежно, наслаждаясь и обильно потея.
— Недалеко от твоего аула в меня стреляли, Акан, — тихо сказал Хамит.
— Сейчас стреляют всюду, — равнодушно ответил старик. Он не смотрел на Хамита. Он заглядывал в себя, ощущая поселившуюся в нем старость.
— А почему стреляют, Акан?
— Людям всегда хотелось стрелять. Вот и стреляют.
— Значит, люди хотят убивать?
— Люди хотят властвовать.
— Каждый?
— Каждый.
— И ты?
— Когда я хотел, я властвовал.
— А теперь?
— А теперь я — старик, и близкая смерть властвует надо мной.
— Где твое богатство, Акан?
— Мне уже ничего не надо. Я все роздал.
— Где твои люди, Акан?
— Исчезли с моим добром.
Поблагодарив поклоном за чай, Хамит встал. Кряхтя, поднялся и Акан:
— Ты уходишь, Хамит?
— Нет. Просто я больше не хочу разговаривать с тобой, как гость с хозяином.
— Будешь допрашивать меня?
— Буду задавать вопросы.
— А что же ты делал до сих пор?
— Я вел с тобой беседу. Но пока я слышу, как вопросы задаешь ты.
— Я умолкаю.
— Нет. Мне надо, чтобы ты говорил, — Хамит глубоко вздохнул и оглядел юрту. Богатые ковры, драгоценная посуда, редкостное оружие по стенам. — Ты был в алаш-орде.
— Всякий, кто хотел счастья казахам, был в алаш-орде.
— А большевики?
— Большевики хотели счастья человечеству.
— Ты играешь словами, старик. Счастливо человечество — счастлив казах.
— Счастье недостижимо. Только это я понял к концу своих дней, — Акан жалеючи посмотрел на Хамита. — Теперь я никому не желаю счастья. Я хочу покоя. Себе. Я стар. Я устал. И поэтому сейчас я очень хочу сесть.
— Садись.
— Ты стоишь.
Хамит был вынужден сесть. Сел и Акан, подтянув хромую ногу под себя.
— Ты никак не решишься задать мне главный вопрос, Хамит. Но я знаю, о чем он, и отвечу тебе. Да, десять лет тому назад у меня был барымтач Кудре. Он был удачлив, бесстрашен, силен и, угоняя;скот у моих соперников, тешил мое тщеславное сердце. Но это было давно. Тигр покинул клетку. Тигр охотится сам по себе. И, как всякий дикий зверь, в любую минуту может разорвать своего бывшего хозяина. Я ничем не могу тебе помочь, Хамит.