И тут Джордж понял. Это было сродни удару обухом по голове. Родное дитя, на которое он смотрел как на малыша и которое вело себя как капризный молокосос, вдруг дарит ему проникновенный взгляд, исполненный мужской печали. Разумеется, зрелость и детство еще долго будут бороться в его душе, и только потом этот взгляд обретет мощь и силу. Но сегодня Джордж увидел первых предвестников грядущих перемен и в ужасе подумал: о Господи! А я еще подтрунивал над ним из-за этой девушки. Как же глупо могут вести себя родители с собственными детьми!
Джордж с великой осторожностью подошел к столу и, сев напротив сына, тихо и рассудительно сказал:
— Ладно, малыш, твоя взяла. Я был несправедлив. Ты подвел меня впервые, и, с учетом всех обстоятельств, твое прегрешение не так уж серьезно. Разумеется, тебе было нелегко. Не думай, что я не понимаю твоих побуждений. Я не виню тебя за то, что ты не стал хранить наши тайны. Наверное, на твоем месте я поступил бы так же. А поскольку я уже много лет нарушаю правила, можно сделать это еще раз и рассказать тебе, как обстоит дело. Это тебя не обрадует, — печально добавил он. — Но, возможно, ты хотя бы начнешь связно мыслить. Когда Китти Норрис изложила нам свою версию, мы попытались откопать как можно больше подробностей. Опросили всех жильцов ее дома. Семейная пара с первого этажа видела и слышала, как Китти вернулась домой. Это было не в половине одиннадцатого, как она говорила вначале, и не в одиннадцать десять, как она говорит сейчас, а вскоре после полуночи. Китти отказалась говорить, где была эти полтора часа.
— Они могли ошибиться… — выдавил Доминик.
— Я не говорил, что она это отрицала. Я сказал, что она не пожелала дать какое-либо объяснение. — Голос Джорджа звучал все мягче и мягче. — И это еще не все, Дом. Мы принесли одежду, в которой Китти была в тот вечер. Я знаю, на ней было черное шелковое платье с длинной юбкой. Еще на ней была индийская шаль, такая штука из газа, расшитая золотом и переливающаяся. Вот что странно: уголок шарфа оторван, и мы до сих пор не нашли этот лоскут ткани. На подоле юбки с левой стороны — несколько пятен, они почти невидимы, но тесты подтверждают, что это кровь той же группы, что и у Армиджера. В пивной я не заметил, в каких туфлях она была, но мы нашли их по бурому пятнышку на носке левой туфельки. Тоже кровь, Дом. Той же группы. Мы проверили. Это кровь Армиджера, а не Китти.
Доминик смежил веки, но все равно видел мысленным взором серебристые сандалии, блестевшие в руках Китти в яхт-клубе. Возможно, в пивной она была в другой обуви, но именно эти сандалии стояли сейчас перед глазами мальчика.