— Извини, старина, — сказал Джордж. — Это еще не конец света, да и не конец дела тоже. Хотя виды на будущее отнюдь не радужные. Справедливости ради я был обязан сказать тебе об этом. Не принимай слишком близко к сердцу.
Он положил руку на плечо сына и ласково потер его жесткую щеку костяшками пальцев.
Доминик резко поднялся и, как слепой, направился к двери. Чуть не сбив с ног Банти, он бегом бросился к лестнице. Банти проводила его взглядом, затем посмотрела на Джорджа и замерла в нерешительности, не зная, бежать ли ей за сыном. Джордж на всякий случай сказал ей «Нет!» и покачал головой.
— Оставь его в покое, — посоветовал он. — Все будет хорошо, только не трогай его.
Наутро, когда пришла пора спускаться к завтраку, он уже все обдумал и выработал твердую позицию, от которой не собирался отступать ни на шаг. О его решимости свидетельствовали стиснутые зубы и бледность черт, которые, похоже, за одну ночь обрели зрелость. Судя по припухшим векам и синим теням под глазами, в сумеречные утренние часы он предавался не грезам, а мучительным размышлениям. К завтраку он вышел спокойный и собранный, тщательно приветствовал родителей, давая понять, что от вчерашней тучи не осталось и следа, а за столом был как никогда внимателен к матери. Она с серьезным видом подыгрывала ему. Двое мужчин в доме — это становилось забавным. К Джорджу у Банти не было серьезных претензий, но ему не повредит, решила она, если в доме появится соперник, да и ей будет повеселее. Жаль только, что Доминик идет к зрелости через такие тернии. Лучше бы это было как-нибудь иначе! Банти и Джордж проснулись чуть свет и стали обсуждать дела сына, всеми силами стараясь заглушить тревожные нотки в голосах. А теперь они с беспокойством наблюдали за ним, едва ли не с болью ощущая, как он мучительно подбирает слова.
— Насчет вчерашнего вечера, пап, — заговорил, наконец, Доминик, сдерживая дрожь в голосе и стараясь, чтобы речь его звучала непринужденно. — Я обдумал все, что ты мне сказал, и… и спасибо за откровенность. Но в одном я совершенно уверен. Для меня это — доказательство, хотя для тебя, возможно, и нет. Когда Китти говорила со мной, она не знала, как был убит мистер Армиджер. Поэтому она не могла быть убийцей. Я не жду, что ты поверишь в это, ведь ты не видел и не слышал ее тогда. А я видел и слышал, а потому верю. А все другие улики не доказывают ее вины. Их можно объяснить как-то еще.
— Мы еще будем над этим работать, — сказал Джордж. — Постараемся снять все неясности. Я ведь сказал тебе: дело еще не закрыто.