— Лечение, — пояснил он.
И что удивительно, через несколько минут боль как рукой сняло и я спокойно поднялся на ноги. Тут мой новоявленный знакомец заявляет:
— Я на тебя работаю.
Так совпало, что «Лоботряса» не мешало чуток подлатать и мне действительно требовалась неквалифицированная помощь. Однако когда с ремонтом мы покончили, стало ясно, что предложение спасителя выходило за рамки моего пребывания в Доминиканской Республике. Он намеревался и дальше на меня работать, сопровождая повсюду. Я как мог его отговаривал, объяснял, что с финансами не густо и я не могу нанять работника.
— А я за так, — ответил индеец. — Это мой долг.
— Что за чушь?
— Так мне на роду написано.
— Кто-то тебе это предсказал?
Дрыщ кивнул:
— Мой дед. Он заглядывал в будущее.
— Ах, ну да, — сказал я. — То есть вроде как предок увидел в будущем, как ты гулял по скалам в Пунта-Азур, как я корчился от ожогов и ты нассал мне на ногу? Так, выходит, нас судьба свела?
Тот пожал плечами:
— Более-менее. Дед изъяснялся символами, а уж я сам их расшифровывал.
Отговаривать его было бесполезно. Он завернул свои пожитки в старое одеяло, растянул на паруснике гамак, и во Флориду я отправился с пассажиром на борту. Я надеялся, что его задержат на таможне, но индеец предъявил властям американский паспорт. Оказывается, родился он в Майами, а на родину его привезли в раннем детстве.
— Его настоящее имя — Кацик Баугтанахата.
— Теперь понятно, почему ты называешь его Дрыщом.
— На языке тайно это означает «Вождь Земного Пупа».
— Это что, вроде пещер?
— Ну да. Такие огромные колодцы. Индейцы называют их Пупами Земли и почитают как святыни. Дрыщ говорил, что восходит к роду жрецов и шаманов.
— И ты ему веришь?
— Да, — просто ответил я.
У меня было достаточно причин верить своему другу-индейцу. Я мог бы поведать Педерсону массу занимательных историй, но мы уже подъехали к особняку Дауни. Время воспоминаний закончилось.
— Вы передали им деньги? — переспросил Педерсон, не поверив своим ушам.
Я был с ним вполне солидарен, но смолчал — потерял дар речи.
— Да, часть суммы, — подтвердила Зой Эпплквист.
Мы сидели в гостиной розового бунгало. Бирма из спальни не вышла — по словам Зой, она отдыхала. Тиффани Сен-Джеймс, может, и находилась где-то поблизости, но не показывалась. Клариссы Персиваль тоже нигде не было видно. Так что, выходит, принимала нас одна спортсменка.
— Когда это случилось? — поинтересовался мой спутник.
Зой прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, всем своим видом давая инспектору понять, что ее душа глубоко возмущена его присутствием. Она поначалу вообще не хотела пускать нас на порог, закатила истерику, обозвала меня предателем и лжецом. Благо мне удалось ее успокоить.