Дуэйн заслонил проем массивной спиной и ответил:
— Да, это он. И еще кузен Куртис.
— Вот и чудненько. Молодец, что сам сказал, ценю. — Педерсона явно пробило на треп. — Тогда не будем напрягаться. Обменяемся, и в расчете.
— А теперь я свои пожелания выскажу, — гаркнул громила. — Вы должны обеспечить мне пути к отступлению, чтобы я мог отсюда запросто свалить. Иначе сделка отменяется.
— Не вопрос, — хмыкнул полицейский.
— Устройте мне посудину побольше, и чтобы никто догонять не думал.
— Без проблем, будет тебе посудина.
Я тем временем водрузил ногу на первую ступеньку.
— А теперь твоя очередь. Показывай, что обещал.
Педерсон попытался схватить меня за шиворот, но я его отдернул.
— Я хочу увидеть Барбару, — настаивал я, поднявшись на вторую ступеньку. Дуэйн швырнул Зой в дом и навел на меня винтовку.
Я сделал еще шаг.
— Стоять на месте, или брюхо продырявлю. Со мной шутки плохи.
— Сейчас же покажи Барбару.
Громила облизнул зубы, задумался. Не сводя с меня глаз, окликнул брата:
— Донни?
Из прихожей донесся голос:
— Я здесь, Дуэйн.
Братишка похитителя вышел из тени. Такой же богатырь, только порченый: один глаз затек бельмом и торчал навыкате. В гнилых коричневых зубах парень держал сигарету, в руках сжимал винтовку. Паршивый весь, грязный, длинные нечесаные волосы с хлопьями какого-то мусора. Но как ни противно было на него смотреть, вонял он еще ужаснее.
— Пойди скажи, пусть Куртис ее к окну подведет, — скомандовал Дуэйн.
Донни скрылся во мраке коридора. Послышалось хлопанье дверей. Зой поднялась с пола и встала позади Дуэйна, у самого входа.
— Как там старик? — спросил я.
— Нормально, молодцом держится, — ответила она.
Тут в окне второго этажа раздернулись шторы, и я увидел Барбару. Рядом с ней стоял Куртис, совсем молоденький паренек и отнюдь не такой шкаф, как его кузены. Впрочем, и у него все было на лице написано: порченое семя. Обхватив Барбару за плечи, он прижимал к ее виску револьвер и, как видно, смаковал момент. Вот такая забава для малолеток.
Барбара увидела меня и уже не отводила взгляда. Как же она была хороша! Даже теперь, измученная и усталая, с растрепанными волосами и заплаканным лицом, моя умница была прекрасна, как никогда. Она печально улыбнулась, протянула ладонь и коснулась стекла. А потом проговорила одними губами: «Я тебя люблю».
Это было уже слишком, я не мог сдерживаться. Сорвался с места, взметнулся по ступенькам и шмыгнул к двери. Из прихожей выскочил Дуэйн, замахнулся и как саданет мне прикладом по виску. Я отлетел к перилам. Громила снова замахнулся, я прикрыл голову обеими руками, винтовка царапнула по кости. Меня пронзила адская боль. Дуэйн снова изготовился меня хлобыстнуть, и я упал, принимая удар плечом. Стальное дуло ткнулось мне в живот.