Потом я допил ром.
— Еще? — предложила Тиффани.
— Да, спасибо, — ответил я.
Я вернул листок Зой. Она продолжала:
— Час назад он опять звонил и снова категорически требовал к телефону Бирму. На этот раз он сказал вот что.
Зой протянула мне листок.
«Если мы договорились, приготовь к понедельнику двести пятьдесят тысяч. Мы с тобой свяжемся».
Тиффани вручила мне бокал и одарила ласковой улыбкой.
Я спросил Зой:
— Вы связались с полицией?
Ответить она не успела: из инвалидной коляски послышался тяжкий стон, больная затряслась и выронила сигарету. Зой подняла и затушила окурок, а Бирма взяла мел и стала торопливо черкать на доске. Когда она закончила, Зой прочла запись и протянула доску мне.
«Никакой полиции!» — говорилось там.
Зой похлопала Бирму по плечу:
— Хорошо, милая, ты только не волнуйся. — И обратилась ко мне: — Мы с Бирмой на эту тему уже поговорили. Она не хочет привлекать полицию. Не доверяет, ведь под угрозой жизнь отца. Вы наверняка тоже не хотите подвергать опасности свою подругу.
— Что же вы предлагаете?
Бирма Дауни снова принялась водить мелом по доске. На этот раз надпись гласила:
Я пробыл в особняке еще час: мы обсуждали, где взять требуемую сумму.
Зой Эпплквист заверила, что достать деньги на первый взнос не составит труда. Причем уже к завтрашнему утру. Вроде бы они с Бирмой все обсудили и через пару дней — если поторопить лондонских банкиров — удастся набрать и оставшиеся семьсот пятьдесят тысяч. Итого, их доля выкупа окажется погашенной.
Дело за малым: наскрести еще миллион за Барбару. Этот долг висел уже на мне.
Я, конечно, поставил любезных хозяек в известность, что такими суммами не располагаю. Правда, не стал уточнять, что у меня всего осталось две тысячи шестьсот двадцать четыре доллара и шестнадцать центов. Надо сказать, переговоры вела главным образом Зой Эпплквист; Бирма Дауни смолила как паровоз, а Тиффани Сен-Джеймс надувала губки и время от времени клала ногу на ногу.
— Наверняка у мисс Пикеринг имеется кое-что за душой, — подкинула идейку Зой.
Конечно, деньги у нее есть, заверил я. Да только я совсем не в курсе дела — она решает свои финансовые вопросы без моего участия.
Бирма что-то царапнула мелом на доске и показала надпись нам.
— Барбара никогда побрякушками не интересовалась, — ответил я. — Может, у нее есть какой-нибудь сейф в надежном месте, но я даже представления не имею…
— Родные, близкие, — подсказывала Зой.
Я рассказал, что мать Барбары уже два года как отошла в мир иной, а других родственников, насколько я знаю, у нее нет.