Много лет подряд проводила здесь отпуск Елизавета Павловна Гердт. Она была значительно
старше всех, начинала свою балетную карьеру в Петербурге еще до революции и рассказывала о
Феликсе Юсупове или великих князьях так, как будто накануне пила с ними чай. Красивая какой-
то изысканной фарфоровой красотой, она всегда являла собой образец элегантности. Артистки
балета приезжали к ней и летом, чтобы не прерывать надолго занятий, которые Елизавета Павловна
вела в театре.
Недалеко от дачи, в сосновом бору или на берегу реки, разыгрывались музыканты,
распевались певцы. У меня тоже был свой "класс" - у березовой рощи, где я позволял себе
заниматься полным звуком. Отдых чередовался с необременительным трудом. Покидая на 2-3 дня
театр, мы старались не терять профессиональную форму, зная, что завтра-послезавтра у нас
спектакль.
Педагогическая работа интересовала меня давно, я испытывал к ней какую-то неосознанную
тягу.
Может быть, от природы я был учителем. Моя голова, как компьютер, просчитывала и
оценивала все, что звучало во мне и вокруг меня. Я видел, кто как занимается перед спектаклем, в
какой находится исполнительской форме, как будет сегодня играть. Мой афоризм по этому поводу
звучит так: "Скажи, как ты занимаешься, и я скажу, как ты будешь играть".
К своей личной профессиональной подготовке я всегда относился критически, рассчитывал
каждую минуту игры перед ответственным спектаклем или концертом, анализировал, взвешивал.
Но это не всегда уберегало меня от ошибок, которые я наблюдал и у других. Непросто разбираться
в своих ощущениях, даже имея многолетний опыт. Уровень мастерства, даже самого высокого, не
всегда совпадает с уровнем контроля, собственным расчетом своей энергии - особенно энергии
губных мышц.
Одним словом, педагогика и исполнительство - области взаимосвязанные. Связь их - в
безграничном стремлении к идеалу, которого мы никогда не в состоянии достигнуть. Как говорят -
нет предела совершенству.
Еще будучи студентом института, я стал помогать в работе моему профессору Табакову.
Известно, как больно "бьют по нервам" идеи учителя, высказанные, но непонятые или
невоспринятые учеником. От студента они, как бумеранг, возвращаются обратно к учителю. Вот
таких "непонятливых" студентов Табаков направлял ко мне.
Аналогичным образом много позже, имея за плечами десятки лет педагогического труда,
поступал и я. Меня выручал мой бывший ученик Вячеслав Прокопов - исключительно
организованный человек, хороший музыкант и толковый педагог. Он умел воздействовать на
учеников - потребовать, отчитать, направить, заставить работать активнее. Такие же поручения я
давал и другим моим ученикам: Илье Школьнику, Игорю Сазонову, Василию Истомину, тоже
работавшим в Гнесинском институте.