Вот в таком состоянии я и поехал на концерт в Горький. Тревога не покидала меня. Всю ночь
я простоял у окна вагона, борясь с паническим беспокойством: куда еду, зачем еду, нельзя играть...
И объяснить невозможно, не поймут, примут за нервозность, потерю формы. Словом, опять
проявил слабость характера.
Пришел на репетицию. Дирижер И.Гусман, заметив мое волнение, расценил его как
нормальное состояние артиста перед ответственным концертом и, как интеллигентный человек,
повидавший в своей дирижерской практике разное, сделал вид, что ничего не происходит. Тогда я
ему был за это очень благодарен. Это было для меня огромной поддержкой.
На репетициях я почти ничего не играл, все ждал и надеялся, что к концерту губы отойдут,
обретут обычное состояние. Но этого не произошло. Концерт прошел для меня очень тяжело. Я
ловчил, некоторые звуки пропускал - благо мало кто мог это заметить, ведь было первое
исполнение нового сочинения.
В конце концов подобные события из моей личной концертной практики научили меня быть
осторожным и решительным, когда дело касалось выхода на сцену. Так, на гастролях в Праге из
запланированных трех концертов с оркестром Чешской филармонии и дирижером Вацлавом
Нейманом я сыграл только один. Причиной тому было простудное заболевание с повышением
температуры. Произошло это после дегустации вин зимой в погребках у музыкантов деревни
Милотице в Моравии, куда меня повезли в гости. Отказаться от участия в концерте в больном
состоянии помог мне врач филармонии. И ничего не случилось - "шар земной не остановился", как
любил говорить мой первый учитель Иван Антонович Василевский. Меня заменил в концерте
молодой трубач В.Рейлек, с блеском исполнивший концерт Гуммеля.
Аналогичный случай был в Москве, когда я не решился выйти на сцену Большого зала
консерватории. Правда, была другая, не менее важная, причина. Это было связано с первым
исполнением концерта-симфонии Богдана Троцюка на фестивале советской музыки в 1984 году.
Произведение это исключительно сложное и для солиста, и для оркестра, а репетиционной работы
было совершенно недостаточно. Основная репетиция была отменена из-за проведения в зале
панихиды, осталась только генеральная, да к тому же в неудобное время перед концертом, и я
вынужден был от нее отказаться. Дирижировал Геннадий Проваторов, музыкант чудесный, но
очень неорганизованный в работе. Мы практически не смогли договориться, где, что и как будем
играть. К Большому залу консерватории я приехал, как полагается, во фраке - а выйти из машины
не мог...