Вэл надеялся, что визит в семейство Масса-рани, будет достаточно формальным, но Жаклин со свойственной ей жестокостью обратила естественное желание отца быть с сыном в попытку использовать мальчика для решения его собственных проблем.
Воодушевленный встречей с профессором Вэл ехал в их дом с чувством освобождения и радости. Раньше он не очень-то любил бывать в этом роскошном и изысканном особняке, но сегодня ему было все равно.
Жаклин встретила его у дверей и поджала губы, как будто он навязывался им в родственники. Айман с радостью обнял его, но глаза его были печальны.
Через некоторое время пустых вопросов и ответов и поглощения специфической смеси французских и арабских блюд Жаклин вдруг задала вопрос, от которого у Вэла перехватило дыхание и кусок застрял в горле.
— Ты решил забрать у нас мальчика? — спросила она, аккуратно поддевая очередной кусок курицы, тушенной в гранатовом соусе.
— Я же сказал, что собираюсь остаться в Америке и что мы с Диком будем жить в нашем доме, — ответил Вэл, как будто это не подразумевалось само собой.
— Я говорю именно об этом, — заметила Жаклин и посмотрела на мужа. — Когда тебе стало выгодно, ты решил вернуться и лишить людей, которые его вырастили, возможности участвовать в судьбе Дика.
— Я сказал только то, что сказал. — Вэл пытался быть спокойным. — Вы всегда будете его бабушкой и дедушкой. Разве вопрос стоит о том, что вы перестанете общаться?
— Я тоже сказала только то, что хотела сказать, — язвительно ответила Жаклин. — Ты же прекрасно понимаешь, что если бы не твоя вечная погоня за самим собой, то все могло быть по-другому. В свое время надо было не носиться по свету в поисках подтверждения собственной значимости, а быть рядом с беременной женой.
— Жаклин, ты не права… — попытался остановить ее Айман.
— Дай мне сказать то, что я действительно думаю, — резко повернулась к мужу Жаклин и сверкнула на него своими холодными прозрачными глазами. — Я молчала слишком долго. Если бы мистер Слейтер чуть-чуть больше думал о нашей дочери…
— А вам не кажется, что если бы вы не заставляли ее так волноваться по поводу ваших мифических болезней… — не выдержал Вэл.
— Мы говорим не обо мне, — презрительно улыбнулась Жаклин, — а о тебе и о том, что ты бросил малыша. Мы десять лет были ему настоящими родителями. Я даже смогла смириться с тем, что ты услал его в какую-то школу за тридевять земель. Гениальная идея, нечего сказать!
— Может быть, не самая гениальная, но я так решил, — отчеканил Вэл. — Не понимаю, что мы обсуждаем. Я возвращаюсь, Дик будет жить со мной, вы можете общаться сколько хотите… Я не собираюсь этому мешать.