Вэл проснулся с необычным чувством умиротворения. Это было новое ощущение. Обычно где-то под селезенкой всегда сидела тоска. Даже в самые удачные дни он чувствовал, что она не дает ему быть абсолютно довольным жизнью. Неужели эта девочка с ее наивной радостью и верой в то, что умирающая осень — это только путь к весне, заставила его поверить в то, что настоящая жизнь еще возможна? А был еще сон… Какой-то чудный сон… Натали? Лейла? Он вспомнил, что они смешались в его видениях… Кого он видел? Или кого хотел видеть?
Вэл потянулся, с животной радостью чувствуя напряжение в мускулах. Его тело вопреки вечной тоске, которая изъедала его душу, было молодым и гибким. И требовало нормальных человеческих радостей. Не монах же он, чтобы заниматься умерщвлением плоти? От этой мысли ему стало немного стыдно: это было предательством… Но через минуту он выкинул все глупости из головы, вскочил с постели и, сделав несколько резких движений, от которых затрещали кости, пошел остужаться в душ.
Душ успокоения не принес. Горячее томление, которое он почувствовал вчера вечером, волнами накатывало на него, пока он тщательно брился, надевал любимые вельветовые джинсы и мягкую рубашку, пока рассматривал себя в зеркало.
Интересно, она уже встала? — подумал Вэл и засмеялся, подмигнув своему отражению. Старый дурак, у тебя виски седые и сын почти взрослый, а ты думаешь, сумеешь ли понравиться девушке, лица которой ты даже не видел. Впрочем, почему же не видел… Он достаточно внимательно рассматривал фотографию, которую профессор смахнул со стола. Хотя в том портрете не было ничего особенного. Хорошенькая молоденькая девушка, только и всего. Тот голос, который заставил его сегодня так напрягаться, принадлежал необычной женщине… Не такой картинно хорошенькой… Это его немного успокоило. Если она ему не понравится при свете дня, можно будет и дальше жить вполне спокойно.
Вэл еще раз взглянул на себя в зеркало и пошел к дверям.
Натали стояла возле зеркала и никак не могла решить, во что сегодня следует одеться. Никакого макияжа — это точно. Она должна выглядеть строго и по-взрослому. Несколько лет назад ей пришлось ради нового имиджа расстаться со своими золотыми кудрями. С самого детства все умилялись, глядя на нее, и называли ангелом. Ну еще бы, весь набор: голубые глаза, золотые кудри, розовые щечки… Ее всерьез воспринимали только те, кто знал, что за кукольной внешностью кроется довольно независимый и строптивый характер. Доказывать всем, что ты совсем не то, что написано у тебя на лице, дело неблагодарное. И Натали попыталась скорректировать матушку-природу. Она состригла почти все: теперь на ее голове торчали вихры, никогда не красилась и старалась одеваться строго и только в неяркие вещи. Хорошо бы еще очки носить, но это было бы слишком. Носить очки с обычными стеклами — это уже отдает комедией.