— Ну, раз покупатели уходили довольные, тогда все в порядке, — успокоила его Викки.
— Ну особенно американцы. Даже мужчины что-то покупали. — Он понизил голос. — Кстати, Хуссейн не появлялся целый день.
Викки понимающе улыбнулась и стала рассказывать Криспину, как прошел день.
— Умм-Яхья, конечно, красавица, но ее сестра просто необыкновенна. Впрочем, сам увидишь.
— Не думаю, — угрюмо заметил Криспин. — Ты не представляешь, до чего мучительно видеть вокруг себя только женщин, закутанных до бровей во все черное.
— У Мириам довольно современные взгляды, — продолжала Викки сухо. Конечно, когда Адам рядом, подумала она про себя.
— Уж не порицаешь ли ты ее? — улыбнулся Криспин.
— Возможно, — ответила Викки неохотно. — Умм-Яхья очень расстраивается из-за нее, хотя сама, такая современная, не разрешала сестре снять чадру. И Адам туда же!
— А ты-то что расстраиваешься? — расхохотался Криспин. — Чувствуешь себя в проигрыше?
Викки вспыхнула:
— И не собираюсь. Ну, не то чтобы очень, — добавила она честно. — При моей-то посредственной внешности…
— Я бы не сказал, — прервал ее Криспин, внимательно оглядев. Он подумал, что давно не смотрел на нее иначе, как на товарища по работе. Она показалась ему юной и ранимой, что его удивило. Верно также, что в ней не было ничего особенного — светлые волосы, глубоко посаженные, неопределенного цвета глаза. Но когда на них падал свет, они становились на удивление яркими, изумрудно-зелеными. Викки почти не пользовалась косметикой, но ему случалось видеть ее на торжественных раутах, и тогда ее трудно было узнать. Во всяком случае, она была гораздо больше, чем просто товарищ по работе, подумал Криспин. В их паре Викки была мозгом, и он сознавал это, хотя сама она никогда ничем не умаляла его мужского достоинства.
— По мне, так ты выглядишь просто прекрасно, — нарушил он наконец воцарившееся молчание.
Викки рассмешила его, бросив театрально-дразнящий взгляд.
— Как приятно сознавать это! — сказала она. — Это же мечта каждой девушки. Особенно когда сталкиваешься с такой ослепительной красотой.
Криспин внимательно посмотрел на Викки:
— Адам, кажется, тоже производит впечатление?
Викки зарделась, но быстро овладела собой:
— Не говори глупостей! Нам, пожалуй, пора заняться делами.
— Глупости? — усмехнулся Криспин и, посерьезнев, добавил: — Я же тебе по-братски говорю.
Его замечание задело Викки за живое. Она тут же вспомнила слова Умм-Яхьи и Мириам.
— Извини, но это не твое дело, — нахмурившись, сказала она и отвернулась.
Криспин был прав относительно объемов их торговли. Викки стала хронометрировать приток туристов, как и местные торговцы, в основном ориентирующиеся в своем бизнесе на иностранцев. Самолеты прилетали и улетали, и точно так же прибывали и убывали в город автобусы с туристами. Группы американцев и англичан, в основном среднего возраста, тащились за своими гидами, которые показывали им одни и те же достопримечательности и рассказывали одни и те же истории. С благоговением они взирали на место, откуда апостол Павел, преследуемый иудеями, спустился с городской стены в корзинке, не подозревая, что саму стену соорудили много позже. Это не имело значения. Дамаск приветствовал их, как подобает любому арабскому городу. Приезжали сюда и французы, но они, как правило, не интересовались городскими древностями. Они бродили по базарам, а торговцы учтиво предлагали им крошечные чашечки чая, выказывая прославленное арабское гостеприимство.