— Долгая ночь?..
Он помотал головой.
— Просто тяжелая. — И замолчал.
Брук не знала, что сказать. Пауза затягивалась. Произнеся про себя молитву, Брук наклонилась вперед.
— Тяжелая?
Он кивнул.
— Огнестрельное ранение.
— О Боже! Простите! Я не должна была спрашивать.
— Все в порядке.
— Должно быть, это действительно тяжело. Видеть такое.
— Нелегко. — Он повернулся, поерзал на скамейке и посмотрел ей в лицо. — Такое уж время года! Человек решил застрелиться. Не мог разочаровать своих детей. Нет денег — значит, нет подарков. Вот он и воспользовался своим охотничьим ружьем, чтобы не видеть лица своих ребятишек в рождественское утро!
Брук замерла. Эхо его слов многократно повторилось для нее в тишине комнаты.
— К сожалению, — продолжал Дункан, — попытка самоубийства удалась. Теперь у его детей никогда не будет нормального Рождества. Если у них вообще когда-нибудь будет Рождество. — Он закрыл глаза, тяжело откинулся назад и уронил голову на плечо.
Брук теребила подол своей гофрированной юбки, то сжимая складки, то расправляя их, чтобы чем-то занять пальцы и держать руки на коленях, подальше от усталой шеи Дункана.
— Ума не приложу, почему они это делают, — обратился он скорее к себе, чем к ней. — Ведь нынче праздник. Двадцать четыре часа, пропитанные этим проклятым алчным коммерческим духом. Дело не в том, чего это будет стоить его семье. Ничто не стоит жизни ребенка.
Он не сказал «отца», он сказал «ребенка». Должно быть, не без причины. Но причина эта, судя по всему, не имела отношения к трагедии, свидетелем которой он стал сегодня вечером.
— Вы правы. Но здесь нечто большее, чем невозможность сделать детям подарки на праздник.
Он поднял голову.
— Вы так считаете? А как бы вы истолковали подобную записку: «Дорогие дети, в этом году я не могу купить вам игрушек, поэтому я решил разнести выстрелом мою голову».
Дункан наклонился вперед, оперся локтями о колени и свесил руки.
— Дункан, вы потеряли кого-то из родителей? В Рождество? Когда были ребенком? — осенило Брук.
Он помотал головой, мрачно сжав губы.
— Нет. Я знал, где они находятся. Каждую минуту.
Он сжал кулаки, костяшки его пальцев побелели. Брук заметила это даже при тусклом освещении. Разочарование? Тщетность? Гнев? Вероятно, всего понемногу. Что-то, что он явно хотел от нее скрыть.
— Вы знали, где они находятся? Значит, они были не с вами? Проводили Рождество где-нибудь в другом месте?
Состояние покинутого ребенка может объяснить многое. Особенно если его оставляли одного на Рождество.
— Они бывали со мной. Когда выкраивали время. А это случалось нечасто. Трудно выкроить свободное время, когда изображаешь Санта-Клауса перед нуждающимися массами. — Он устало встал и взял мешок с мусором. — Вы идете?