Закинув руки за голову, Брук медленно потянулась.
— Да, уже пора. У меня был трудный день. Завтра предстоит много работы. А с мусором я и сама справлюсь.
— Как хотите.
Рождественская елка еле-еле освещала небольшую нишу, давая света именно столько, чтобы озарить золотые надписи на отворотах носков. Ее взгляд поймал очертания небольшого предмета, последнего в ряду.
— Подождите, — сказала Брук и сделала небольшой крюк, чтобы снова взять двух горлиц.
Когда она обернулась, он ждал ее, стоя в проеме ниши, под омелой. Под омелой?..
О, как велико было искушение! Особенно после того, как сегодня вечером она увидела эту неожиданную вспышку чувств между Джеймсом и Салли. Знает ли Дункан, какие чувства его друг испытывает к Салли?
— Почему вы улыбаетесь?
Она посмотрела ему в глаза.
— Вы знаете, что стоите под омелой?
Дункан глянул на проем ниши, затем снова на Брук.
— Везет же мне! Стою под омелой с мусорным мешком!
Брук не могла сдержаться. Она рассмеялась, громко, от души. Искушение становилось все сильнее. Но она ему не поддастся. Не поддастся! Тем не менее это не значит, что она не может повеселиться.
— Вы много пропустили сегодня. Интересное было зрелище.
— Здесь? — Он указал жестом на омелу. — Лидия пыталась поймать еще одну невинную жертву?
Брук стояла неподвижно, сжимая в руках статуэтку.
— Джеймс!
Его глаза удивленно округлились, и что-то сверкнуло в них.
— Лидия поймала Джея?..
— Не Лидия, — Брук покачала головой. — Салли!
— Поразительно. — Дункан наконец положил мешок на пол. — Старина Джеймс меня просто удивляет!
— Почему? Он так этого добивался! И Салли тоже! Упорнее, чем, наверное, добивалась я, — добавила она, тотчас же пожалев об этом признании.
Скрестив руки, он так и остался стоять под омелой, словно столь дерзкое пренебрежение традициями представляло собой вызов самому духу Рождества.
— Вы? А разве вы не всегда добиваетесь своего?
Брук не собиралась поддаваться на его колкости. Она снова погладила статуэтку.
— Мне не очень хорошо удаются публичные зрелища…
— Вы имеете в виду поцелуи под омелой?
Она кивнула.
— Чего я, однако, не понимаю, так это почему вас удивляет, что Джеймс поцеловал Салли.
— Он всегда был однолюбом, — пожал плечами Дункан.
— Ну и что? Почему Салли не может быть его единственной женщиной?
Он внимательно посмотрел на нее. Тусклый свет придавал его взгляду такую загадочность, что Брук захотелось сделать шаг назад, как ему — шаг вперед.
Он взглянул на пол, потом снова вверх, на омелу, пошевелил кулаками в карманах и сказал:
— А я думал, эта женщина — вы!