— Не сомневаюсь, — сладким голосом сказала Берн и взяла Паркера под руку. — Не дожидайся меня, дорогая, ложись спать.
Эффи и не собиралась дожидаться Берн. В половине десятого она уже была в постели. День выдался трудным, прошлой ночью она плохо спала, поэтому решила лечь пораньше. Наутро голова будет свежей, и ей легче будет справиться с безумными мыслями, которые одолевали ее каждый раз, когда она видела Паркера.
В половине одиннадцатого Эффи поняла, что не заснет. Она металась и вертелась в кровати, не давая покоя Мопси, которая в конце концов спрыгнула вниз и свернулась клубочком на ковре. К одиннадцати часам Эффи готова была взвыть. Она пробовала считать, строила планы, как поскорее закончить разборку и упаковку вещей, обдумывала предстоящий разговор со своей партнершей о том, что не будет больше выступать в клоунаде. Она приводила сотни доводов, почему ей не следует думать о Паркере и почему глупо было надеяться, что сказанное им на кухне могло что-то значить.
Без десяти двенадцать Эффи встала. Избавиться от мыслей ей могла помочь только книга, и она решила поискать подходящую среди тех, что сложила в коробки днем. Босая, в одной ночной сорочке она прошла в темную гостиную. Следом за ней брела сонная Мопси. Перед тем, как зажечь свет, она машинально посмотрела в окно и увидела Бернадетту и Паркера. Они сидели на краю причала на том самом месте, где Паркер поцеловал ее тринадцать лет назад. Сама того не желая, Эффи стала наблюдать за ними.
При ярком свете луны было видно, как Берн повернулась к Паркеру, обвила его шею рукой, притянула к себе и поцеловала. У Эффи больно сжалось сердце, в голове помутилось. Она едва дышала, словно ей не хватало воздуха. Все доводы о необходимости не принимать всерьез свои чувства к Паркеру развеялись в прах. Она страдала, страдала от невозможности получить то, чего хотела.
Зажмурив глаза, она отвернулась от окна и пошла в спальню. О чтении не могло быть и речи. Боль и отчаяние наполнили ее душу. Казалось, она не в силах была даже плакать, но слезы помимо ее воли подступили к глазам и покатились по щекам.
Мопси прыгнула на кровать, и Эффи крепко прижала ее к себе. Собака начала слизывать ее слезы, жалобно поскуливая. Сочувствие, проявленное Мопси, немного успокоило Эффи. Вскоре послышался скрип открываемой двери, Мопси громко залаяла и, вырвавшись из рук Эффи, спрыгнула с кровати.
Эффи не стала окликать ее. Она тихо лежала и прислушивалась.
— Ш-ш-ш, — шепнула Бернадетта собаке. — Это я.
— Увидимся завтра, — сказал Паркер шепотом.