У Каролины и Рейчел, едва я показываюсь им на глаза, вытягиваются физиономии.
— Это в честь чего ты стала такой красоткой? — спрашивает меня Каролина, не заботясь о том, слышат ли ее остальные.
— Потом объясню, — вполголоса обещаю я.
Рейчел пихает меня локтем в бок.
— Ты что, влюбилась? — спрашивает она, недобро косясь на меня. — Признавайся!
— Говорю же, объясню потом, — тверже говорю я, не желая пускаться в рассказ о себе на чужом празднике.
— В любом случае получилось сногсшибательно, — заключает Каролина, прикасаясь к моим волосам, будто сомневаясь, что они натуральные.
— Спасибо! Наконец-то дождалась комплимента, — ворчу я. — Вы тоже сегодня глаз не оторвать.
Каролина и Рейчел переглядываются, и их лица расцветают улыбками. Я не кривлю душой. Рейчел, по-моему, очень к лицу беременность. Нет, живота пока не заметно и она еще ни капли не поправилась, но что-то неуловимо и вместе с тем поразительно изменилось в ее лице, во взгляде. Он стал мягче, лучистее. Так и кажется, что она теперь неизменно живет в радужной мечте.
А Каролина, наверное, и правда влюбилась. Буйство чувств всегда ее красит. В периоды влюбленности (а их у нее гораздо больше, чем каких-либо других) она с особым старанием следит за собой, а к нарядам и макияжу подходит очень творчески, но зная меру.
— Здравствуйте! — хором звучат два голоса, и все поворачивают головы к двери. Кларксоны, хоть и живут от деда через два дома, являются последними.
Мы отвечаем кивками. Они поздравляют деда, и тот приглашает всех в столовую.
Я до последнего надеялась, что он организует нечто типа шведского стола — будет угощать лишь закусками и напитками. Старик же устроил настоящее пиршество. Столовая украшена гирляндами, на буфетах стоят канделябры с множеством свечей, тут и там красуются вазы с цветами. Мне все это великолепие живо напомнило нашу с Терри свадьбу, которая проходила здесь же, в этой же комнате, поскольку наш дом тогда капитально ремонтировали, а нам с Терри хотелось устроить торжество не в гостиничном банкетном зале, а в обстановке домашнего тепла.
Сжимаю кулаки, стараясь не слушать волнующие голоса воспоминаний и не смотреть ни на Терри, ни на деда. Устремляюсь к столу, мечтая занять место рядом с Каролиной, чтобы весь вечер болтать с ней и смеяться, когда дед объявляет в микрофон с небольшой сцены у занавешенных окон:
— Дети, ваши места рядом со мной. Остальные садитесь, где кому нравится.
Черт! Я будто прирастаю к месту. Нет, подобного мне не выдержать. Если Терри хоть час-другой будет сидеть у меня под боком, если я буду чувствовать его тепло, его такой знакомый запах… тогда не знаю, чем все это закончится.