Михаил Айзенберг
Ваня, Витя, Владимир Владимирович
В интервью немецкому телевиденью Владимир Набоков говорит, что "многое хотел бы сказать о моих героических русских читателях", однако же не говорит ничего. Жаль, было бы интересно прочесть. Ко времени этого интервью (1971) я уже года три был его читателем, не подозревая о собственном героизме.
Все произошло как-то сразу. Обычного этапа предварительного оповещения и заочного знакомства, в сущности, не было. Один-два раза это имя промелькнуло в случайных разговорах, но я не обратил внимания, спутав с Нагибиным.
И вот в вестибюле Архитектурного института Иван передает мне, особо не таясь, "Приглашение на казнь", западное издание, парижское - Editions Victor. В выходных данных почему-то отсутствует год издания, но по вычислениям получается шестьдесят пятый. А ко мне она попала, думаю, осенью шестьдесят восьмого. Стало быть, на доставку ушло не так много времени.
Две следующие книжки я получил уже в собственность и за сравнительно небольшие деньги, рублей тридцать-сорок. Сначала "Защиту Лужина", потом "Лолиту". Принадлежали они мне вполне условно: ходили кругами по разным читателям, знакомым и незнакомым. Это называлось "контролируемый экземпляр". Во время их коротких побывок я с огорчением замечал, как неаккуратны эти неизвестные мне читатели. Книжки чернели и разваливались. Особо популярная "Лолита" на одном из перегонов рассыпалась окончательно, была неизвестно кем грубо склеена казеиновым клеем - несколько страниц слиплись - и оделась в самодельный картонный переплет. "Твоя девочка стала совсем мулаткой, но получила обновку", - предупредил меня по телефону Иван. (Телефонные переговоры той поры заметно обогащали культуру иносказаний. А когда началась "переписка с заграницей", эта культура дошла до некоторой даже утонченности.) Потом она вовсе исчезла, та самая любимая моя книжка. По-прежнему неизвестный, но по-своему добросовестный читатель переслал мне в виде компенсации заурядную ксерокопию.
Так и хранятся у меня все русские книги Набокова - в виде ксерокопий или зарубежных изданий. Заменить их здешними изданиями нет нужды, а главное - нет желания.
Жемчужина моей коллекции - вывезенный из Анн Арбора прекрасный ардисовский альбом фотографий Набокова и его семьи, подарок издательницы. Но - странное дело - мне уже давно не хочется кому-то показывать этот альбом. Перелистывание его страниц сопровождает чувство неловкости, что ли, - как будто увидел нечто, не тебе предназначавшееся. Эти фотографии хранят какое-то свидетельство не для посторонних. И я долго не мог понять, какое именно.
