в поле
мы ехали полем из деревни старый убей в убей малый. все это были чувашские деревни — в самой середине дрожжановского района на юго-западе татарии. где-то за перелесками прятались еще убей средний и убей новый. нижний убей когда-то еще был — да его почему-то бросили. этот дрожжановский район — вы знаете — я его называю босния и герцеговина. что-то с ним не так как везде. на вид район как район — татарское и чувашское население. но я его до смерти боюсь — и люблю до смерти. мы ехали на ‘газели’ — дорога была грунтовая и страшно перекореженная. был поздний октябрь — с обеих сторон тускнела земля покрытая многолетними растениями. мы стали нагонять идущий впереди трактор с прицепом. в прицепе по периметру сидели люди — и смотрели как скоро мы приблизимся. люди были сильно закутанными: женщины в двух платках — мужчины с поднятыми воротниками и в зимних шапках — дети в каких-то шубах. все были застывшие как прутья изгороди. сыпал мелкий снег. трактор прыгал на ломаном грунте — люди тряслись но не гнулись — что-то посередине поддерживали. я сразу подумал что в тракторе везут покойника. так и было. скоро мы разглядели край гроба и украшенное мертвое лицо. рядом с трактором бежала собака — и выла. бросалась под колеса. я закрывал глаза чтобы не видеть как лопнет ее дурная башка. мы стали обгонять трактор. в его кабине кроме водителя еще уместились две девушки. трактор внезапно заглох. и наша ‘газель’ заглохла. собака выла и каталась по земле. я открыл окно и сказал: каçар (прости). протянул сидящим бутылку водки из наших дорожных запасов. молодая женщина наклонилась и ее у меня взяла. кто-то с прицепа протянул мне домашнего пива в пластиковой бутылке и несколько конфет. я спросил: каймалла юрать-и? (можно ехать?) мертвый мужчина уселся в гробу и сказал: ыранччен! (до завтра.) мы завелись и обогнали трактор. нам было сильно не по себе весь этот день и последующий. хотя мы конечно понимали что едва ли покойник говорил буквально.
směs na svařené víno
смесь для глинтвейна — привезенная из чехии — в пакетике с ладошку. пакетик прозрачный. на наклейке написан состав. мы и так видим что там. апельсиновые корки корица бадьян гвоздика.
ве-ло-си-пед-ны-е клю-чи
о велосипедных ключах можно сказать стихами. сочинить поэму с таким названием. все без исключения радости и тайны лета — радости и тайны молодости — радости и тайны жизни — любви — можно извлечь и приблизить к себе при помощи этих инструментов. самая красивая фраза нашего мира — это: велосипедный ключ. потому что нет в жизни сложнее объемнее лучше этой плоской наивной с виду фигуры — лежащей поперек ладони. ключами для велосипеда обвешан живот солнца. в вас влюбится каждая женщина — помаши вы перед ее глазами велосипедным ключом. а если чуть-чуть подтянуть ее голую этими ключами — любовь превратится в сказку. велосипедный ключ — в кармане у каждой божественной сущности. и хочется верить что самый старый пан бог велосипедными ключами делал мир. при помощи велосипедных ключей можно найти воду — выманить из земли — да хоть притянуть индийский океан в нолинскую свою квартиру. здесь на земле велосипедные ключи попадаются нам на глаза так редко — вы заметили? и в магазинах-то их обычно нет. и теряются очень часто. все потому что божественные сущности за ними внимательно охотятся и даже из-за них дерутся. а какой нас охватывает трепет — если мы среди хлама веранды или чердака вдруг отроем велосипедный бардачок: приоткроем его: они там? я всегда ношу с собой два велосипедных ключа. (и манок на утку.) не отдам их даже если целая орава огненных колес закатится в мою комнату и примется рыдать.