– Пошли, пошли, нас уже дома ждут, – подгоняла его бывшая соседка по купе.
– А мне какое… дело?
Он запнулся, увидев атлета, легко спрыгнувшего с подножки опустевшего вагона. Махнув рукой встречающим парням, он помог спуститься Дане. Да, они были вместе, и она мило улыбалась своему спутнику, опираясь на его руку.
– Здорово, Макар!
Он видел, как широколицый парень в знак приветствия крепко пожал руку авторитетному атлету, приобнялся с ним.
– Привет, братва!
– Как Москва?
– Да лучше не бывает!
Ефим растерянно смотрел на Дану. Красивая, модная и недосягаемая. Она стояла в сторонке от своего кавалера и, опустив глаза долу, с блуждающей улыбкой на губах беспокойно теребила ремешок своей сумочки. Она не принимала участия в разговоре, но Макар не упускал ее из виду. Окинув быстрым взглядом пространство вокруг, атлет зацепился за Ефима, и ему очень не понравилось, какими глазами он смотрит на Дану. Нахмурив брови, он повел головой и грозно шагнул в его сторону.
И как раз в этот момент Ефима снова потянули за рукав.
– Ну, пошли же скорей! – не унималась женщина.
Лучшего предлога было и не найти, чтобы покинуть опасное место. Ефим схватил баулы и быстрым шагом направился к зданию вокзала.
– Еще раз увижу!.. – донеслось ему вслед.
Что будет в этом случае, Макар не сказал, но и так было ясно.
– Еще посмотрим, кто кого, – пробормотал себе под нос Ефим.
Он тоже чего-то стоил в этой жизни, и у него есть друзья, с которыми никакой Макар не страшен… Он шел, представляя, как сходится в открытом бою со своим соперником, как сильным ударом в голову сбивает его с ног, как рукоплещет ему Дана…
А на троллейбусной остановке он очнулся и, опустив баулы на землю, сокрушенно почесал затылок. Он должен был проследить за Даной и Макаром, узнать, где они живут. Как он теперь их найдет в большом городе? Как будет сражаться за свою любовь?
– Ефим! Вернулся! – Ларка гирей повисла на шее Ефима.
– Знаю, что вернулся, – натянуто улыбнулся он.
Ларка повзрослела за два года, некогда угловатые формы округлились, грудь вздулась, бедра расширились. Она стала более женственной, и даже более симпатичной… Но после Даны он просто не мог смотреть на нее, от прежнего обожания не осталось и следа. Сохранилось только желание – и то как следствие голодного армейского прошлого.
– Как же я тебя люблю!
Она подобрала под себя ноги, и Ефим едва не просел в коленях под тяжестью ее тела… Вот если бы Дана повисла на нем, он вряд ли бы почувствовал ее вес…
– Хочешь, люби.
– А ты? – еще крепче прижавшись к нему, спросила она.
– Я хочу… Мамунь, мы скоро?