Халидония не разбиралась в государственных делах, и речи Лепида мало ее трогали. Она ждала, когда триумвир скажет, наконец, о прибытии Антония. Но Лепид и сам ничего не знал, он сообщил только, что Антоний высадился в Афинах, где застал Фульвию.
— Нужно ждать, ждать и ждать, — сказал Лепид. Вечером Халидония послала Эросу отчаянное письмо, умоляя его приехать.
«Я истомилась, — писала она, — боги не внемлют мольбам, а я не перестаю просить их о нашем свидании. Я готова наложить на себя руки, если ты не сжалишься надо мною. Отпросись у нашего господина хотя бы на короткое время, скажи ему, что неотложные дела заставляют известную ему Халидонию просить супруга прибыть в Рим. И я думаю, что господин из любви к тебе и по своей доброте не откажет нам в этой милости».
Вскоре пришло ответное письмо:
«Еду в Рим по делам господина нашего, проконсула и триумвира. Заодно побываю у тебя, жена, посмотрю, как ты ведешь хозяйство и много ли прибыли извлекла ты от продажи меда, вина и оливок».
Прочитав письмо, Халидония позвала виллика и повелела приготовить полный отчет о хозяйственных делах, а сама, запершись в спальне, открыла ларец и принялась считать динарии.
Когда Антоний приближался к Италии, а Секст Помпей готовился напасть на ее берега, в Риме возникли слухи о переговорах Секста с Антонием, направленных против Октавиана. Триумвир не мог спокойно спать и постоянно советовался с Агриппой и друзьями.
Однажды он созвал их и, обрисовав тяжелое положение, спросил:
— Что делать? Жду от вас мудрых указаний.
Учитель Афинодор из Тарса советовал просить Помпея о мире через Муцию, мать Секста; Меценат, хвалившийся происхождением своим от этруских царей и в шутку называемый «царем», предлагал Октавиану как единственный выход — брак со Скрибонией, дочерью Лю-ция Скрибония Либона, несмотря на то, что она была значительно старше Октавиана и успела побывать женой двух консулов. Сестра ее была замужем за Секстом Помпеем, и Меценат считал, что родственные отношения удержат Секста от враждебных действий. Молчал один Агриппа.
Октавиан взглянул на него:
— Ты не одобряешь советов учителя и царя? Или у тебя есть свой совет?
— Ты предпочитаешь, союз с Секстом; унижению перед Антонием и Фульвией? Не знаю, что лучше. Ты давно уже видишь, что мир тесен для сына Цезаря и сына Помпея. Если ты не отказался от войны с Секстом,, та зачем союз с ним? И я спрашиваю себя, не хитрость ли это.
— И, отвечаешь себе… — шепотом вымолвил Октавиан вставая с кресла.
— И отвечаю себе,, — бесстрашно продолжал Агриппаг — что лучше унижение, чем. такого рода хитрость, тем более, что не есть ли унижение совет Афинодора и подлостью — совет Мецената?