Халидония, вызванная в Рим Эросом, насмотрелась ужасов на улицах города: здесь вели пойманного сенатора, переодетого рабом, и толпа бросала в него камнями и навозом; там гнали выловленных из подполий, сточных труб и усыпальниц гордых нобилей, награждая их пинками и оплеухами; а дальше — рабы убивали всадников, умолявших о пощаде, обнимавших их колени; многие оптиматы бросались навстречу убийцам, чтобы поскорей избавиться от мучительного ожидания смерти.
Эрос говорил, сжимая руку жены, дрожавшей всем телом:
— Слуги убивают господ, развратные матроны обвиняют ненавистных мужей, стараясь, чтобы они попали в списки проскриптов, сыновья предают отцов, указывают, куда они скрылись…
— О, боги, — шепнула Халидония, — скоро ль все это кончится? — И вдруг прижалась к мужу, когда они подходили ко дворцу Антония. — Куда ты меня ведешь?
— Господин желает тебя видеть…
— Меня?
Она рванулась, но Эрос удержал ее:
— Не бойся, ведь ты — моя жена.
Она поднималась по мраморным ступеням, устланным ковром. Рядом с ней шел Эрос в нарядной одежде, и рабы кланялись им, громко приветствуя. И Халидония думала: почему так случилось, что она входит во дворец не супругой повелителя мира, а женой его вольноотпущенника?
Вошли в триклиниум. Она видела возлежавших гостей, слышала гул и смех. Антоний говорил ровным голосом, не повышая его, что служило признаком сдерживаемого раздражения:
— Они бегут к морю, бегут к Сексту Помпею, который старается притти им на помощь,
— Он подошел к Сицилии, чтобы принять верховное начальствование над морскими берегами, — поддержал его Октавиан. — Эдикты Секста, обращенные к италийским городам, вызывают волнения; он собирает беглецов на берегах…
Лепид что-то ответил. Халидония не расслышала: зазвенели систры, запели лиры, и свежие молодые голоса наполнили триклиниум ликующими напевами.
Эрос подошел к ложу, на котором возлежали Антоний, Октавиан и Лепид, нагнулся к господину, что-то шепнул. Антоний повернулся к гречанке и несколько мгновений вглядывался в нее.
— А, это ты, — небрежно сказал он. — Как жаль, что война разлучила нас! Ты поторопилась выйти замуж, не захотела подождать…
Халидония растерялась.
— Господин мой, — пролепетала она, — ты ошибаешься. Не ты ли приказал Эросу жениться на мне?
Антоний привстал.
— Я — приказал? Когда это было, Эрос? И было ли? Что-то не помню.
Эрос испуганно замигал глазами.
— Это было, господин, в Форуме Юлия… Антоний прищурился.
— Подойди, Халидония! Я ли тебя не любил? О, молодежь, молодежь! Как ты неблагодарна!.. Поистине, Халидония, ты сменила одну любовь на другую, по греческому выражению: «Клин клином вышибать».