— Да мне плевать, во что вы там чуть было поверили или чуть было не поверили. Я иду домой.
Сказав это, она решительно встала. К счастью, здание клуба уже опустело, огни в нем погасли, на автостоянке было темно и пусто, там стоял только «ягуар» Саймона. Уже очень поздно. И вдруг ей подумалось, что если бы Саймон действительно хотел устроить скандал, то не таился бы в песчаной яме, а вытащил бы ее оттуда в тот момент, когда все разъезжались по домам. Закутавшись в его пиджак, как в пальто, она вылезла из ямы и направилась к зданию клуба.
— Постой, Ярдли, — окликнул он ее. — Ты что, пешком собралась топать?
— Вам-то что за дело? — резко бросила она, не оглянувшись.
Черт с ним, в самом деле. Кто он такой? Надменный и наглый ублюдок!
Опасаясь, что кто-нибудь может увидеть ее в таком виде, она прошла мимо клубного здания и с облегчением убедилась, что главные ворота не заперты. Вышла за ограду и устремилась в сторону дома. Путь и правда был не близкий, но ею двигали ожесточение и обида. Холод проникал под пиджак, и когда она поднимала отвороты, придерживая их рукой у шеи, то подумала, что неплохо было бы сейчас вернуться и швырнуть этот клятый пиджак ему в лицо. Но нешуточный холод не позволил ей особенно долго прислушиваться к голосу гордости. Ладно, пусть… Потом она отдаст этот пиджак в чистку и найдет способ вернуть его владельцу. Ее высокие каблуки оскальзывались и проваливались на этом чертовом гравийном покрытии автостоянки, так что она в любую секунду могла упасть.
— Вернись, Ярдли! — раздалось в темноте. Она и не подумала обернуться и услышала у себя за спиной сердитое бормотание. На какую-то долю секунды испугалась, что он догонит ее. Ему ведь ничего не стоит схватить ее, он на все способен, она не сомневалась. Но не слыша шагов у себя за спиной, с облегчением перевела дыхание. Там, в темноте, прозвучал лишь один звук — стук автомобильной дверцы.
Достигнув дороги, Ярдли заметила свет автомобильных фар, машина на расстоянии следовала за ней. Конечно же это Саймон, больше некому. Но он и не думал догонять ее и умолять сесть в машину.
Долго сдерживаемое напряжение, злость и досада грозили прорваться потоком слез, но она из последних сил старалась не заплакать. После истории с Грантом, случившейся в свое время в Бостоне, ей следовало получше знать, как вести себя с такими людьми, и больше никогда не уступать грубой мужественности. В свое время она игнорировала то, что могло послужить ей серьезным предостережением, — переменчивость настроений Гранта, его холодный нрав — и, следуя физическому влечению, попала в его постель.