Марий и Сулла (Езерский) - страница 63

— Молчать! — яростно крикнул префект. Рыжебородый всадник усмехнулся и, ударив коня, наехал на Тициния. Тяжелые копыта топтали бьющееся тело, хлюпала кровь, и скоро кровавое месиво из кишок и мяса распласталось, как полента, по земле.

— Тащи сюда хромого волка! — приказал префект.

И когда земледельца, побледневшего от страха, подвели к нему, он ударил его бичом по голове с такой силой, что выбил глаз и рассек щеку.

Говори, есть еще бунтовщики?

— Нет никого! — простонал хлебопашец и, схватив неожиданно для всех камень, запустил им в префекта.

Камень попал в голову, и префект, пошатнувшись, чуть не свалился с коня.

Рыжебородый всадник выхватил меч и легко срубил земледельцу голову.

— Раскидать скирды! — задыхаясь от ярости, распоряжался префект, удерживая ладонью кровь, сочившуюся из головы. — Эй, кто-нибудь, воды, чтоб обмыть рану!

Скирдочки были разбросаны по полю, но всадники не нашли больше никого.

Мульвий, пользуясь переполохом, ползком пробирался по оврагу. А к вечеру, как только всадники ускакали, он вышел на дорогу и брел дни и ночи, избегая населенных мест. Он шел, питаясь одними ягодами, и когда Турий остался позади, облегченно вздохнул.

Теперь путь лежал на Рим. Мульвий, шагая, думал о популярах и крепко сжимал меч, призывая Фурий отомстить за брата кровавому префекту.

Вдали на холмах возвышался Рим — твердыня власти, гнета и насилий — с Капитолием и храмами.

Мульвий остановился и, подняв глаза к небу, прошептал:

— Боги, вы захотели, чтобы наша семья распалась. Но за что, за какие прегрешения? И почему ты, Юпитер, поддерживаешь беззакония? Зачем ты дал злодеям власть угнетать бедняков? Или ты, Юпитер, и вы, бессмертные боги, бессильны и зависите от Случайности?

Он повторял слова Тита Веттия, слышанные неоднократно на пирушках, и, опустив голову, вошел незаметно в город с рыбными торговками и продавцами овощей.

Восстание Веттия поразило Муция Помпона. Он захворал и больше не вставал. Люция на коленях умоляла отца сжалиться над ней и отказать в ее пользу долю Веттия. Долго упрямый старик не соглашался, но она ухаживала за ним, покорно переносила его придирки и ворчбу, и Помпон оценил наконец заботы дочери. Завещание было исправлено. А все огромное состояние переходило, но завещанию, к его внуку Титу, и над наследством учреждалась опека родного брата Помпона до совершеннолетия мальчика.

Помпон прожил не долго. Умирая, он сказал дочери:

— Когда я отойду в подземное царство Аида, помни: хоронить меня без почестей и надгробного памятника не ставить. Это стоит денег.


XXX