Марий во главе легионов переваливал через Альпы.
Он шел через область салассов к Лугдуну. Когда войско подошло к месту, где переход разветвлялся (одна дорога, более длинная, пересекала землю кентронов, а другая, узкая и короткая, пролегала через Пойнин, вершину Альп), Марий разделил войско: меньшую часть направил в землю кентронов, а сам с остальными легионами двинулся на Пойнин, хотя его предупреждали, что этот путь непроходим для повозок.
Горные тропы казались воинам бесконечными, а весь путь — каким-то тягостным наваждением, страшным, как кара Немезиды. Трудно было идти по обледенелым склонам, таща на себе поклажу и оружие, следить за навьюченными мулами, копыта которых были обмотаны из предосторожности тряпками, чтобы животное не поскользнулось и не свалилось в пропасть. Легионарии шли, опираясь на оружие, как старики на посохи, ругаясь и проклиная горы с их безднами, каменистыми ущельями и узкими проходами. А опасности, точно притаившись, подстерегали их на каждом шагу: с оснеженных троп люди скатывались с криками в пропасти, а за ними опрокидывались повозки с мулами и ослами, и все это мгновенно исчезало, вздымая клубы морозной пыли. Свалившихся не искали, считая погибшими, да и некогда было, — Марий торопился перевалить через горы.
Легионы шли дальше, серебряные орлы сверкали на знаменах, и лица воинов были угрюмы.
На больших высотах, где пролегали узкие тропы и где легко было заблудиться, дорогу указывали альпийские проводники — кентроны, каториги, варагры и нантуаты, — люди суровые и молчаливые. Обыкновенно они шли впереди; им доверяли и платили не деньгами, которых они брать не хотели, а провиантом и оружием.
Часто шел снег, ветер бросался на людей, толкая их к пропастям, бывали долгие метели. Тогда люди и животные сбивались в кучи, пережидая непогоду, а затем трогались гуськом в путь.
Марий ехал впереди верхом на вороном коне, побелевшем, как и его плащ, от снега. Он был мрачнее, чем когда-либо. За ним следовали легаты, не осмеливаясь громким голосом нарушить задумчивость вождя. А дальше шагали когорты, как попало, вразброд, и впереди них шел Сулла, ведя лошадь в поводу. Лицо его было румяно, оживленно. Он то и дело оборачивался к легионариям и, называя их по именам, дружески беседовал с ними.
— Помните, коллеги, Рим? — говорил Сулла. — Веселых девчонок из Субурры? Ведь без них — клянусь белыми бедрами Венеры! — не так-то легко обойтись! Как думаешь, Марк?
Легионарии, к которому он обратился, шел позади Суллы, кряхтя под непосильной ношею: это был уже пожилой человек с решительным лицом и темной бородою.