— И как у вас сейчас живется? — Улетов серьезно водил лапищей по бороде, приглаживал. Только мысли не борода — их не пригладишь, они бьются в глазах.
— Кому как. Большинству плохо — заводы многие не работают, фабрики, люди на улице, каждое государство само по себе. Кто-то начал торговать товарами из Турции, с Запада — те нормально еще живут. Рвали-то по живому. В один год и границы, и таможни — делить так делить. А кто в элите был, тем уж лучше всех — у них счета в банках, золото партийное, много чего… А так — бандитизм на улицах, менты своей тени боятся. Беспредел.
— А ты? — Вот не ждала я этого вопроса. Совсем не ждала. Застыла. Только в чашку вцепилась обеими руками. Не могу я сказать, как я жила в этом беспределе. И не скажу — стреляйте, пытайте — не скажу. Никто не поймет, как я пережила, в буквальном смысле, девяносто первый. Как я жила, нет, существовала в девяносто третьем, как я переступала через себя в девяносто четвертом… как боялась, презирала и ненавидела всех… этого никто не должен знать. Хватит, что я сама себе не смогу простить…
Я подняла взгляд и в упор, молча посмотрела в глаза Улетову.
Утро было тихое, свежее, с легким туманом и каплями росы по траве. Воздух пах смолой и чистотой. Я с удовольствием потянулась. Усталости как не бывало. Я выспалась, наелась. Хорошо! Вчерашний допрос не сильно затянулся, хоть Улетову было многое интересно, но он, сдержав любопытство, накормил меня и отвел спать. Эльф к еде не притронулся, и его отвели в другую землянку под охраной двух дюжих мужиков. Кажется, его здесь знали, и отношение к нам было очень разное. Хотелось бы сегодня выяснить все, а заодно и попросить Улетова помочь Рандиру.
Озеро блестело серебряной ртутью, отражая небо и сосны. Искупаться бы! А почему бы и нет? Я пошла в сторону озера.
Хех! Удар. Через короткий промежуток — опять. Хех! Удар.
Я обошла скалу и опешила. На полянке возле воды дрались два человека. Хотя слово «дрались» немного искажает действительность. Один человек бил эльфа. Тот не сопротивлялся. Молча падал и так же нереально молча вставал под новый удар. Да чего это он?!
Хех! Улетов снес Тауэра с ног и, опустив руки, ждал, когда тот встанет. И опять — хех! С размаху, от плеча — в лицо. Эльф катится по хвое.
Почему он не защищается? Не умеет? Так я и поверила!
Хех!
Хватит же!
— Та… — я рванулась, но чья-то рука ухватила меня под локоть.
— Тихо! Оставь их, девочка! Они сами разберутся.
Я обернулась к мужчине, который удержал меня. Он был, как и все, бородат, но в его бороде серебрилась седина. Прищуренные, насмешливые глаза. Серые-серые. Они почему-то очень выделялись на фоне загорелого лица.