— Тогда, почему я чувствую такую боль?
— Это лишь мимолетные проекции чувств. Они также как приливы и отливы океана увеличиваются до колоссальных размеров, а затем исчезают в небытии. Это никогда долго не длится.
За столетия он узнал, что богиня ошибалась относительно боли. Она была вечной. И никогда не оставляла его.
Только когда он обнимал Эрин. Закрыв глаза, он пытался осмыслить это. Что она сделала с ним?
Уинк толкнул его в плечо.
— Подвинься, Вэй, и расскажи мне, почему ты так напряжен.
Он оценивающе взглянул на своего двоюродного деда. Любое доверие было столь же чуждо В'Эйдану как и любовь. Но он нуждался в совете родственника. Уинк жил дольше и знал больше его. Возможно, он поможет ему докопаться до сути.
— Я расскажу, что случилось, если ты поклянешься рекой Стикс, что никому не передашь мои слова. Никому.
Уинк кивнул.
— Я клянусь Стиксом, что даже если Аид закует меня в Тартаре, я никогда не произнесу ни слова о том, что ты поведаешь мне.
В'Эйдан сделал глубокий вдох, перед тем как признаться.
— У меня был секс со смертным.
Уинк приподнял бровь и улыбнулся.
— Хороший, не так ли?
— Уинк!
— Это прекрасно. Я полностью поддерживаю тебя. — Уинк выдержал паузу. — Кто это был мужчина или женщина?
— Женщина, конечно. Что за вопрос?
— Очень насущный, учитывая мои персональные предпочтения.
В'Эйдан закатил глаза. Теперь он понял, что подразумевали другие боги, говоря, что Уинк может быть сильной болью в заднице.
— Ну, и, — продолжал допытываться Уинк, — она доставила тебе удовольствие?
Волна желания прокатилась по телу В’Эйдана, пронзая жаром его пах, просто от упоминания о ней. Однако он не стал отвечать на этот вопрос. Это было очень личным и никоим образом не касалось Уинка.
— Судя по выражению твоего лица, я расцениваю это как «да».
В'Эйдан, поворчав на родственника, постарался сменить тему.
— Как бы там не было, но со мной случилось нечто особенное.
— Нечто особенное?
— Это каким-то образом изменило меня.
Уинк фыркнул.
— Чушь. Если бы секс со смертным мог изменить бога, то не известно, кем бы я сейчас был. Что касается Зевса… даже думать боюсь.
В'Эйдан проигнорировал его слова. Самым худшим из всего, что он ощущал, было не проходящее желание снова увидеть Эрин. Почувствовать ее руки на себе.
Он жаждал ее нежности.
Жаждал ее тепла.
Она должна была быть его.
— В’Эйдан!
Уинк побледнел от звука голоса Гипноса. Гипнос был единственным, кому подчинялись все боги сна. Рано или поздно все они отвечали на его призыв.
— О-о, — прошептал Уинк. — Он выглядит взбешенным. — И исчез, оставив В'Эйдана один на один с гневом древнего бога.