— Там коренных сахалинцев нет и не было. Все приезжие, недавние. Разве только каторжники. Но и они свой, особый чай признают, таежный.
— Послушай, Сем, а твой лесник-каторжник долго держал у себя сбежавших зэков? — спросил Кравцов.
— С зимы. До дня ареста всех троих.
— Странно. Я всех каторжников Сахалина знаю. Но ни разу не слыхал, чтобы кто-то из них потерпел над собой издевательства безнаказанно. Это самый добрый, но и злопамятный народ.
— Возраст учтите, Игорь Павлович. Трофимыч уже на ладан дышит. К тому же одинок.
— Опасно старика без защиты оставлять. Не ровен час, всякое случиться может…
— Я спокоен. Именно потому, что знаю фартовых. Они никогда не вернутся туда, где их накрыли, — выпалил Дегтярев.
— Я знаю другое. И тоже из закона: никто из заложивших не должен дышать, покуда жив хоть один фартовый.
— Но Трофимыч не закладывал. Кузьма сказал. Лесник, наоборот, за укрывательство предупрежден. И фартовые знают: не он их засветил. Мы и его тогда сгребли вместе с ними.
Кравцов держал в руках чашку чаю, хмурился, думал о чем- то своем.
— Игорь Павлович, вам теперь приходится встречаться с теми, с кем в зоне были вместе на Колыме?
Кравцов словно проснулся:
— Довольно часто вижусь. Со многими.
— И с законниками?
— Конечно. Только мы с тобою по-разному их воспринимаем, Семен.
— Но как иначе можно понять преступника? Мне мое убеждение второго толкования не подсказывает, — съязвил Дегтярев.
— Видишь ли, законники в твоем понимании — уголовники, преступники, мусор.
— А кто ж еще? У меня их сотня, а-мучений с ними больше, чем с целым городом. И это те, кто из зоны вышел. На свободе они совсем негодяи. Их нельзя отпускать. Будь моя воля…
— Не дали боги тебе роги. И на том спасибо. Твоя бы воля, ты всех к стенке и в расход. Одних — по убеждению, вторых — по приказу… Да кто жить останется? Дегтяревы? Которые всех под свой штамп будут подгонять?
— Игорь Павлович, а как можно представить юриста, да еще работника прокуратуры, в друзьях с законниками?
— Ты знаешь, Сем, они даже помогают мне.
— Разбойничают, а вы тут же раскрываете их.
— Хамишь, участковый. За такую практику легко на перо сесть. Я ведь имею дело с бывшими законниками, завязавшими с «малиной». И во многом мои убеждения помогли им. Чем горжусь немало.
- Может, хоть один общий знакомый есть у нас>7
— Не исключено. Кита знал?
— Нет, — подумав, уверенно ответил участковый.
— Мурло? Или Пикового?
— Не слышал.
— А Кореша знал?
— Нет, не довелось.
— Скрипача?
— Скрипача знаю! Он, гад, у меня в Трудовом три года был. Все нервы на нитки измотал! Не человек, сатана! — покраснев, негодовал Дегтярев.