Трясущимися руками, она принялась сшивать кожу. Ее мутило и тошнило, но она продолжала шить. Одди, не приходя в сознание, стонал сквозь зубы и пытался оттолкнуть Стефанию. Она шипела на него и ругалась, но это не помогало.
Шов получился кривой и не слишком аккуратный, но на лучшее Стефания сейчас не была способна. Она могла порадоваться хотя бы тому, что шов был достаточно чистым. Промокнув его для верности еще раз спиртом, она наложила повязку, оторвав куски полотна от остатков простынки. Повязка немедленно набухла кровью. Стефания вздохнула и принялась стаскивать с Одди доху. Тот не давался, бормотал что-то по-эльфьи и ругался. Стефания не обращала на него внимания. Закончив с дохой. она отбросила ее в сторону и стала разувать паренька. Этот процесс прошел быстрее и спокойней. Потом она уложила его на кровать, подсунула под голову подушку, укрыла одеялом и отошла в сторону. Одди метался, на его щеках выступили красные пятна. Всезнание он не приходил. Стефания всхлипнула и утерла нос рукавом.
Она взяла свой беличий тулуп, расстелила его на полу и свернулась на нем калачиком. В комнате пахло спиртом, кровью и болью. Это не давало уснуть, и девчонка разрыдалась. Тихо всхлипывала, боясь, что ее услышат, войдут в комнату и будет очень трудно объяснить, что здесь делает Одди. Стефания плакала тихо, но сотрясаясь всем телом в рыданиях. Опять вспомнились трупы в Пышково, семья ткача и Ний…
Она все-таки уснула, но очень не надолго. Примерно через полтора часа она проснулась от наступившей в комнате темноты. Встала, сменила масло в светильнике, взглянула на Одди. Он все так же бредил и бормотал что-то по-эльфьи. В комнате стоял стойкий дух спирта и крови. Стефания сменила повязку и отметила про себя, что рана, в общем-то, выглядит хорошо.
Испачканное кровью полотно и красную воду она отнесла к отхожему месту, где и оставила. Набрав свежей воды, она вернулась в комнату. Цитадель Саулле продолжала гулять, и никто не обращал на Стефанию внимания.
Вернувшись назад, Стефания прикрутила фитиль светильника и снова улеглась на тулуп. Одди выкрикнул что-то и временно успокоился.
Девчонка немного подремала, но под утро опять проснулась и сменила повязку. Одди дышал часто, хрипло, у него поднялась температура. Это было плохо, но теперь Стефания еще больше боялась звать лекарей, потому что Одди постоянно говорил по-эльфьи, и это ничем хорошим не могло закончиться, если кто узнает.
Стефания расшнуровала рубашку Одди и стащила ее с него. Немного подумав, она стянула с него брюки и все нижнее белье, представленное в достаточно мизерном количестве. Обтерев его за неимением уксуса спиртом, разведенным водой, Стефания снова укрыла Одди одеялом. Но перед тем как укрыть его, она некоторое время просто стояла и рассматривала его тело. Видеть голого мужчину ей еще не доводилось, а было все-таки интересно. Одди, несмотря на свой весьма еще юный возраст, был великолепно развит и очень гармонично сложен. Кожа даже зимой сохраняла золотистый оттенок, не слишком рельефные, но очень тренированные мышцы, подтянутый живот… Стефания невольно залюбовалась пареньком. Однако она быстро себя одернула и укрыла его одеялом.