. И где он, этот молитвенник?
— Полная тайна, босс, в протоколе все ясно, никакого молитвенника!
— Ладно, надо разобраться с этим.
— Еще у меня есть список того, что обнаружили у него дома, и никакого упоминания о кинжале… Зато в металлической коробке нашли кучу лекарств: кордарон, лексомил и вастарель.
— Позвони судебному медику и узнай, передали ли ему список лекарств. Скажи, что аббат страдал, видимо, аритмией. Спроси, подтверждает ли он это.
— Считай, что уже сделано!
— В четырнадцать часов ты займешься хозяином моей гостиницы, а мне надо кое с кем повидаться.
Мадам де Вомор сидела в маленькой гостиной своего особняка.
— И потом, этот полицейский, который всюду рыщет…
— Ко мне он пока не приходил, но не бойся, я не наделаю глупостей.
— Так будет лучше для нас.
— Не беспокойся, Элизабет, он никак не может узнать.
— А Нинетта… вдруг она заговорит? У меня сложилось впечатление, что у нее появились сомнения.
— Хочешь, я займусь этим?
— Нет, ни в коем случае, это лишь подогреет ее подозрения.
В дверь постучали.
— Мадам, это Нинетта.
Мадам де Вомор приложила палец к губам и тихонько произнесла:
— Тсс… — Затем громко и внятно продолжила: — В чем дело?
— Мадам, тут полицейский, он хочет вас видеть.
— Хорошо, проводи его в большую гостиную, я сейчас приду. — И снова заговорила доверительным тоном: — Чего ему еще от меня надо? Подождешь пять минут и выйдешь через заднюю дверь.
Тьерри Кюш снова оказался в уже знакомой ему большой комнате. Стоя возле окна, он разглядывал фотографии. Здесь соседствовали портреты членов содружества, виды виноградников и более личные снимки — похоже, относившиеся к семейной жизни хозяйки. Над комодом возвышалось изображение гордости дома: «Шато де Вомор», рисунок, сделанный углем. Полицейский с интересом рассматривал его, когда в комнату вошла Элизабет.
— Это рисунок Энгра>[11] тысяча восемьсот семнадцатого года. Именно он украшает все бутылки наших владений.
— Просто великолепно.
— Спасибо, комиссар. Могу я что-нибудь предложить вам?
— У вас по-прежнему нет кока-колы?
— Нет, но я позабочусь об этом.
— Тогда кофе, пожалуйста.
— Отлично.
Она направилась к двери.
— Нинетта, прошу вас, два кофе.
Закрыв дверь, она села на диван. Кюш остался у окна. Созерцая шпиль церковной колокольни, он обратился к Великой Лозе:
— Скажите, дорогая мадам, в списке лиц, присутствовавших на вечере, вы никого не забыли?
— Послушайте, я уже не помню списка, но кого, в частности, вы имеете в виду?
— Например, Нинетту…
— Ах, в самом деле, но мне это казалось неважным.
Стоя по-прежнему у окна, Кюш увидел мужчину, который украдкой вышел из особняка. Широкие плечи, твердая поступь, вот только лицо плохо различимо.