Попугай изо всех сил пытался имитировать песнь сверчка, громко ее повторяя. Ничего не получив в награду, он стал агрессивен и понес чушь, так что Ганнибал даже вспомнил своего дядюшку Элгара. Хозяин набросил на его клетку чехол.
— Merde![33] — произнес попугай из-под чехла.
— Вы не думаете, что я мог бы оплатить использование вашего судзумуши на условиях, скажем, понедельной аренды?
— И какое же вознаграждение вы могли бы счесть подобающим? — спросил владелец магазина.
— Я имел в виду обмен, — сказал Ганнибал.
Он достал из папки небольшой рисунок пером и тушью размывкой — жук на склоненном стебле.
Хозяин магазина осторожно взял рисунок, держа его за края, и повернул к свету. Поставил, оперев о кассовый аппарат.
— Я могу поспрашивать у моих коллег. Не могли бы вы зайти после перерыва на обед?
Ганнибал побродил по улицам, купил у уличного торговца сливу и съел ее. Поблизости оказался магазин спортивных товаров, в витрине были выставлены охотничьи трофеи — голова канадского снежного барана, альпийский козерог. В углу витрины, прислоненная к стене, стояла элегантная двустволка фирмы «Holland & Holland». Стволы идеально врастали в ложу, казалось, дерево просто выросло вокруг металла и вместе они обрели гибкость, похожую на гибкость красивой змеи.
Двустволка выглядела красивой и элегантной, в ней было что-то от той красоты, какую он видел в леди Мурасаки. Эта мысль здесь, под взглядами охотничьих трофеев, не была ему приятна.
Владелец магазина уже ждал его со сверчком.
— Вы сможете вернуть мне клетку после конца октября?
— Разве нет шансов, что он переживет осень?
— Он может дожить до зимы, если вы будете держать его в тепле. Только принесите мне клетку в… когда наступит время. — Он дал Ганнибалу огурец. — Не давайте судзумуши весь огурец сразу, — сказал он.
* * *
Леди Мурасаки вышла на террасу после молитвы, по лицу ее было видно, что она все еще полна осенних мыслей.
Обед за низким столиком на террасе, светящиеся парижские сумерки. Леди Мурасаки и Ганнибал уже почти покончили с лапшой, когда, подкрепившись огурцом, сверчок неожиданно для нее запел свою хрустальную песнь; песнь звучала из темного укрытия под цветами. Леди Мурасаки, по-видимому; сначала решила, что грезит, что слышит эти звуки в мечтах. Но он запел снова, и снова зазвучала чистая и звонкая, словно колокольчик, песнь судзумуши.
Взгляд леди Мурасаки прояснился, она снова жила в настоящем. Она сказала Ганнибалу:
— Я вижу тебя, и сверчок поет в унисон с моим сердцем.
— Сердце мое трепещет от счастья при виде той, что научила мое сердце петь.