Он объяснил: при выходе из отделения после смены все оставляют свою рабочую одежду в специальной раздевалке, затем проходят в душ, а уже из душа — в другую раздевалку, где в шкафчиках висит то, в чем они пришли на работу. Раз в полгода вся спецура сжигается в термической печи, а рабочим выдают новую.
— Сжигается — зачем? — не понял Турецкий.
— Золотые и платиновые пары, пыль. Скапливаются в порах ткани. При сжигании отделяются.
«Значит, брали уже со склада готовой продукции», — утвердился Турецкий в своем убеждении. Это была конечно же неучтенка. Как могла неучтенная продукция просочиться через электронный контроль, об этом он тоже догадывался. Пришлось однажды столкнуться с подобным случаем: первичные данные о количестве продукции уже в памяти компьютера подменялись другими, заниженными. Значит, того или тех, через кого уходил литий (да и не только и даже не столько литий, сколько платина или золото — вот лакомый кус), нужно было искать среди начальства — в среднем и в высшем звене.
Попутно Турецкий выяснил, что главным инженером АОЗТ «Кедр» Юрий Сергеевич работает недолго, всего два года, а до этого был в Норильске, в концерне «Никель», дошел до начальника цеха. Там его и приметил Барсуков, прилетавший в Норильск по делам, и переманил хорошей квартирой, зарплатой и климатом.
— Не жалеете? — поинтересовался Турецкий еще во время экскурсии, где-то между разделительной плавкой и рафинированием.
Главный инженер неопределенно пожал плечами:
— Не знаю. Климат здесь, конечно, не сравнить с Норильском. А вообще… Не знаю, — повторил он.
— Что-то не нравится?
— Ну, все и не может нравиться, — ушел главный инженер от прямого ответа.
— А кто был до вас? Отправили на пенсию?
— Нет. До пенсии ему было еще лет десять. Утонул. На Байкале. Говорили: попал в шторм. Поехали порыбачить…
— Мы занимались этим делом, — вмешался в их разговор Мошкин. — Моторку нашли, прибило к берегу, а людей — нет, унесло течением. Дело закрыли, хотя неясности были.
— Какие?
— Ну хоть бы взять то, что заядлым рыбаком он никогда не был. Даже не удил в Ангаре. А тут вдруг — на самый Байкал. А второе что — поехал с двумя, которых жена не знала. Сказал — с завода. А на заводе никто с ним не ездил. А кто был с ним — так мы и не узнали. Были неясности, были.
Юрий Сергеевич, как показалось Турецкому, слушал Мошкина с каким-то обостренным интересом и даже словно бы с внутренним напряжением. Он промолчал, хотя Турецкий был уверен, что ему есть что сказать.
И теперь, возвращаясь с экскурсии по заводу, он решил зайти с другого конца.