По пути следования домой из Венгрии, отдыхая после своей смены, Жиган иногда по просьбе Мишина играл и пел под гитару, доставляя ему истинное удовольствие. При этом и сам Жиган получал наслаждение от игры на гитаре, которую где-то уже как полгода не брал в руки и не тренировал свои пальцы.
Слушая игру Жигана, Мишин попросил его:
— Ты бы спел мне чего-нибудь путевое.
— Я не против, но у меня в основном зековский репертуар. Я не знаю, как ты его воспримешь, — чувствуя к Мишину симпатию, несмотря на все его недостатки, ответил Жиган.
Он был благодарен напарнику за то, что тот выяснял и разрешал с дорожными службами все недоразумения, тогда как Жиган, не обладая ни его практическими способностями, ни дипломатией, освобождался Мишиным от этих необходимых формальностей.
— Честно признаться, я мало слышал песен вашего репертуара, но они мне нравятся своей душевностью и искренностью, — сознался ему Мишин.
— Я много знаю песен, какую тебе из них спеть?
— На свое усмотрение, — посоветовал ему напарник.
— Чтобы ты мог представить, как много песен я знаю, то сообщу, что только лишь о журавлях я знаю пять песен, — похвастался Жиган своему товарищу.
— Честно? — удивился Мишин.
— Без брешешь, — заверил его Жиган.
— А ну наиграй и спой мне свои песни, знаю я их или нет, — лихо управляя автомобилем, попросил его Мишин, довольный, что имеет возможность и на работе приятно провести время.
Пробежав пальцами по струнам гитары, Жиган начал. Внимательно слушая музыку, не отвлекаясь от ленты дороги, Мишин довольно и убежденно заявил:
— Эту песню я знаю, — после чего стал подпевать под гитару слова песни:
Летит, летит по небу клин усталый.
Летит в тумане на исходе дня.
И в том строю есть промежуток малый.
Быть может, это место для меня…
— Лебединая песня Марка Бернеса, — напомнил Мишину Жиган.
— Слова в песне богатые и емкие, — согласился с ним Мишин.
Мотивы и слова других песен он не знал. Тогда Жиган стал просвещать своего напарника:
— До Второй мировой войны в Румынии жил знаменитый русский эмигрант по фамилии Лещенко, обладавший прекрасным голосом, однофамилец Льва Лещенко. Он сильно тосковал по Родине, на которую смог вернуться лишь в пятидесятые годы. Через несколько лет после своего возвращения домой он умер в Киеве. Лещенко, находясь за границей, тоскуя по Родине, пел свои песни, из них я знаю четыре о журавлях. Все их я не хочу петь с начала и до конца, но по нескольку куплетов из каждой песни напою. Если надоест меня слушать, то скажешь, — скромничая, заметил Жиган.
— Ты, наверное, шутишь, если допускаешь, что я тебя прерву? Я же себе не враг, — улыбнувшись, возразил ему Мишин, плотно усаживаясь в своем кресле.