— Возможно, но позже. Сейчас его дежурство.
— Поняяяятно, — протянула я, даже не пытаясь скрыть разочарование. — Кама, скажи, пожалуйста, а почему у вас тут нет женщин?
— Есть.
Угу, все возвращается на круги своя: опять у нас дефицит слов наблюдается. Если еще и режим торможения включится, я ему для симметрии второй глаз подобью. Локтем. Как бы случайно. И пусть попробует доказать обратное. Эх… фантазии-фантазии.
— И где они? — спросила заинтересованно.
— В каэрах своих мужей.
О! Уже что-то. Значит, не одна я такая "счастливая". Есть и другие, что бесспорно радует. Пригубив по этому случаю вина, я продолжила допрос. Была ли я пьяна? Немного. Но в моей ситуации так даже лучше. Меньше нервозности, ноль истерик, никакой депрессии, полное отсутствие страха (поводов для него мне, слава богу, не давали) и набирающий обороты здоровый пофигизм.
— А я могу их увидеть?
Брюнет молчал. Дооолго так молчал. И когда я уже решила, что он снова на что-то обиделся, выдал:
— У Арацельса спрашивай.
— Почему это? — не поняла я.
— Потому что ты его Дар приняла, а не мой.
Ну, вот… опять двадцать пять! И что ему на это сказать?
— Сам виноват, нечего было ворон считать, — не зря говорят, что лучшая защита — это нападение. От такого заявления в свой адрес брюнет слегка опешил. Слегка ли? Ну, как обычно, вообще-то. Качественно так опешил, надолго. Только черный глаз в темно-лиловом обрамлении продолжал удивленно моргать с интервалами секунд в пять. — Я, между прочим, терпеть не могу блондинов. Они скользкие и фальшивые, а еще они… слащавые и пресные, — меня никто не останавливал, и я с энтузиазмом продолжала свою обличительную речь: — Большинство из них либо бабники, либо геи. И этот твой Арацельс… — подыскивая подходящее определение к личности светловолосого Хранителя, я запнулась. Как-то не клеились к нему все вышеупомянутые эпитеты. Он был другим, совсем другим, но признавать это не хотелось из вредности.
— Кто он? — неожиданно проявил заинтересованность собеседник.
— Нннну… — замялась я.
— Действительно, кто? — раздалось от двери.
Мы с Камой синхронно повернулись на голос. Он со своим любимым выражением растерянности на лице, и я… с кружкой, за которой удобно прятаться. Свободная рука вцепилась в тетрадь, как в спасательный круг, будто эта стопка листов в белом переплете способна была уберечь меня от гнева своего создателя. Впрочем, я погорячилась. Арацельс стоял, прислонившись плечом к стене, и выглядел вполне мирным, даже расслабленным. Хотела бы я знать, как давно он слушает нашу задушевную беседу. Судя по колючему блеску в обманчиво-спокойных глазах… давно. А я-то надеялась, что мы говорим без свидетелей. И когда только войти успел, да еще и так бесшумно? Как хищник на охоте. Ну, вот и искомое определение появилось, да только озвучивать его меня что-то не тянет.