вещей и в то же время что он не может быть иной причиной, чем
имманентной. Но если он имманентная причина всех вещей, то как
можешь ты назвать его отдаленной причиной? Ведь это невозможно
для имманентной причины.
Т
еофил. Если я сказал, что бог есть отдаленная причина, то это не
относится к тем вещам, которые бог (без всяких условий, кроме
своего существования) непосредственно произвел. Но это никоим
образом не значит, что я назвал его абсолютно отдаленной причиной, как ты ясно мог понять из моих слов. Ибо я также сказал, что мы
можем назвать его в известном смысле отдаленной причиной.
Э
разм. Теперь я достаточно понимаю, что ты хочешь мне сказать; но я
замечаю также, что ты сказал, что действие имманентной причины
соединено со своей причиной таким образом, что образует с
последней одно целое. Если же это так, то бог, кажется мне, не может
быть имманентной причиной. Ибо если он и произведенное им
образуют вместе одно целое, то ты приписываешь богу в одно время
больше сущности, чем в другое время. Избавь меня, пожалуйста, от
этого сомнения.
Т
еофил. Если ты, Эразм, хочешь выйти из этой путаницы, то обрати
внимание на то, что я теперь скажу тебе. Сущность вещей не
возрастает через соединение с другой вещью, с которой она образует
одно целое; напротив, первая остается неизменной. Я приведу тебе
пример, чтобы ты лучше понял меня. Ваятель сделал из дерева
различные формы, подобные разным частям человеческого тела; он
берет одну из них, имеющую форму человеческой груди, соединяет
ее с другой, имеющей форму человеческой головы, и делает из этих
двух одно целое, представляющее верхнюю часть человеческого
тела. Разве ты скажешь поэтому, что сущность головы возросла, потому что она соединилась с грудью? Это ложно, так как она такова
же, какой была раньше. Для большей ясности я приведу тебе Другой
пример, именно идею, которую я имею о треугольнике, и другую, которая возникает через удлинение одного
9
3
из углов, каковой удлиненный или удлиняющийся угол необходимо
равен двум противолежащим внутренним углам, и т.д. Эти идеи, говорю я, произвели новую идею, именно, что три угла треугольника
равны двум прямым. Эта идея так связана с первой, что она без нее
не может ни существовать, ни быть понята. II из всех идей, которые
имеет каждый, мы образуем целое или (что то же) мысленную
сущность, которую мы называем рассудком. Ты видишь теперь, что