В это чудное, солнечное рождественское утро счастливый жених сидел на террасе с Эльрихом, у которого тоже была превеселая физиономия. Он имел полное основание быть довольным переменой обстоятельств: доктор обращался с ним очень хорошо и защищал его от Ульрики Мальнер, которая постоянно покушалась отомстить перебежчику.
— Зельмы все еще нет, — сказал Бертрам, бросая нетерпеливый взгляд вверх на окна. — Очевидно, ей опять читают проповедь. Если через пять минут ее не будет, я пойду за ней.
— Ее золовка все еще интригует против помолвки, которой не сумела помешать, — заметил Эльрих.
— Если бы это касалось только меня, — засмеялся доктор, — пусть бы забавлялась; все равно это ей не поможет. Но она безбожно мучит мою невесту, так что я должен положить этому конец.
— Как же вы это сделаете?
— Очень просто: мы уедем.
— Вместе с Ульрикой Мальнер?
— Боже избави! Мы сдадим ее на пароход и отправим прямо в Мартинсфельд.
Эльрих с восторгом посмотрел на человека, который планировал такой геройский подвиг и, без сомнения, был в состоянии выполнить его.
— Однако пять минут прошло, я пойду, — сказал Бертрам, но ему не пришлось идти, потому что Зельма наконец появилась в сопровождении золовки.
Лицо последней, как всегда теперь, заставляло опасаться грозы. Она не удостоила заметить Эльриха, позволившего себе робко поклониться, оставаясь на приличном расстоянии, и направилась прямо к доктору. Но тот быстро прошел мимо нее навстречу своей невесте.
— Доброе утро, моя дорогая! С веселым праздником! — нежно проговорил он и, обняв ее, поцеловал.
Зельма ярко вспыхнула от счастливого смущения, а Ульрика, вздернув нос, негодующе заметила:
— Это неприлично!
— Что неприлично? — спокойно спросил доктор.
— То, что вы целуете Зельму среди сада и при людях.
— В Мартинсфельде это, действительно, было бы неприлично, — согласился Бертрам с серьезнейшим видом. — Но мы на берегах Нила, а у египтян было принято, чтобы жених при всех целовал невесту. Надо следовать местным обычаям.
Ульрика сочла унизительным для своего достоинства что-нибудь ответить; она только раскрыла свой зонтик, притом так порывисто, что он затрещал.
— Мне надо поговорить с вами, — сказала она. — Зельма знает о чем.
— Да, Адольф, Ульрика хочет предложить тебе один план, — сказала Зельма и, судя по ее испуганной физиономии, можно было заключить, что она очень боится этого плана.
— Я всецело к вашим услугам! — поклонился доктор. — Вы знаете, с каким особенным удовольствием я исполняю все ваши желания.
— Я не стану мешать, — сказал Эльрих, собираясь уйти.