Смех в зале усилился. У Барра здесь было слишком мало сторонников. Лили с облегчением выдохнула и немного успокоилась. Джон почувствовал: она поняла и простила его, а заодно избавилась от ненависти. В эту секунду он осознал, что его затея удалась.
Но Барр снова возвысил голос:
— Да кто вы-то такой, чтобы обвинять меня в подобных вещах? И кто вы такой, чтобы требовать у мистера Риццо документы? Вам не удалось добиться успеха в Бостоне — и вот вы издаете тут свою тощую заштатную газетенку. Кто вы такой, скажите, чтобы совать свой нос в чужую жизнь?
Джон снова поднялся.
— Я — заинтересованный гражданин. Жизнь Лили Блейк разрушили ради газетных тиражей, а в вашем случае — ради высоких рейтингов передачи. Вы сдирали с нее кожу в вашем шоу, мистер Барр. Вы представили ее безнравственным и развратным существом. Так давайте же поговорим о тех, кто действительно безнравствен и развратен. Как вам понравится такая, например, тема, как плети и ремни? А наручники с цепями? Хотите указывать пальцем на других людей, мистер Барр? Так не лучше ли позаботиться о том, чтобы никто не указал на вас? — Джон оглядел присутствующих. — Еще вопросы?
В ответ Лили услышала ошеломленное молчание зала. Да после всего этого мало кто осмелился бы задать вопрос. Ведь у Джона мог оказаться материал на любого из них. И все же одна журналистка рискнула. Эту хрупкую женщину едва ли услышали бы, если бы в зале не было так тихо.
— Мисс Блейк собирается написать книгу? — спросила она.
— Нет, — отозвалась Лили, вздрогнув при одной мысли об этом.
Снова короткая пауза. Потом откуда-то из глубины зала донесся как бы оправдывающийся голос:
— Мы не все так плохи.
Лили, конечно, знала, что не все. Ей доказал это Джон. Она надеялась, что здесь немало хороших людей, и, подумав об этом, приободрилась. Как прекрасно снова верить людям!
Джон заговорил тихо, но убедительно:
— Я знаю. И вот почему рассчитываю на то, что вы расскажете о сегодняшних событиях столь же подробно, как сообщали об этом скандале в прежних публикациях. Журналисты, сочиняющие факты, марают имя коллег, не занимающихся этим. Мы обязаны поставить заслон перед теми репортерами, которые распускают языки лишь для того, чтобы набить себе цену. Такие люди дискредитируют всех нас. Не знаю, как вы, но я уже устал от этого. — Голос его действительно звучал устало. Снова склонившись к микрофонам, он обратился к присутствующим: — Это все. Благодарю за внимание. — Потом повернулся к Лили и ласково сказал: — Я бы обнял тебя прямо здесь и сейчас, если бы не боялся, что они потом только про это и напишут. Поэтому можешь считать, что я тебя обнял.