— Вы американец, сэр? — спросил он.
— Я гаитянин, Стефан Ориоль.
— Гаити, Вест-Индия, Туссен-Лувертюр, герой освободительной борьбы! Меня зовут Уильям Фаулер, Билл Фаулер из Гарлема.
— Вы не состоите в родстве с джазовой знаменитостью?
— Рей Фаулер — мой отец. Гаитяне тоже заражены вирусом джаза?
— Джаз, блюз, негритянские спиричуэлс — это все и наше тоже.
— А что думает по этому поводу Декарт? — попробовал пошутить он, разглядев имя философа, выбитое позолоченными буквами на портике над аудиторией.
— Он, конечно, на нашей стороне, — ответил я. — По какой специальности вы готовитесь?
— Специальности? Пока еще никакой. Я записался в Альянс-франсез. Надо сначала выучить ваш язык. А вы, сэр?
— Я собираюсь получить степень лиценциата по классической литературе. А еще я хожу на лекции в Сьянс-По.
— А это что за зверь?
— Институт политологии Парижского университета. Там объясняют, каков есть мир на самом деле.
— Надо остерегаться объяснений белых, сэр. В объяснениях-то они сильны. А вот джаз никому и ни в чем не дает объяснений и сам в них не нуждается.
— В этом-то его сила. Вы узнали это от папы Фаулера?
— От отца, конечно. Но и Миссисипи, старый Юг, блюзы — тоже отличные учителя!
Двери аудитории распахнулись.
— Извините, — сказал я, — лекция начинается.
— О чем лекция, сэр?
— О лирической поэзии средних веков. Читает знаменитый профессор.
— А конкретно о чем?
— О целомудренной деве тринадцатого века, которая сильно любила и кончила трагически.
— Разве можно любить, имея такое прозвище? Не-ет, Билл на это не клюнет, — плутовски ухмыльнулся он.
— Где вы живете в Париже?
— В греческом общежитии, в университетском городке.
— Так я тоже в городке. Как-нибудь увидимся.
— До скорого. Большое спасибо, сэр!
2
Пламенная речь Постава Коэна не позволила мне углубить мои впечатления от нового однокашника. Все же, прежде чем проскочить подъемный мост к замку Габриэлы де Вержи, героини лекции, я успел поместить Фаулера в ячейку памяти, дав ему кличку «сэр Билл». В последующие вечера, проходя мимо освещенных окон «греческого храма», где он обитал, я живо представлял его себе в студенческой комнатке, в шортах канареечного цвета и боксерских перчатках, яро бьющего по груше, готовясь к чемпионату мира по всем весовым категориям, дабы выйти победителем в борьбе за преодоление трудностей французского языка.
Я собирался непременно встретиться с сэром Биллом и был убежден, что знакомство с ним поможет мне лучше узнать быт и нравы Черной Америки. Помимо джаза, я узнаю кое-что новенькое и о блюзе, и о музыкальных новинках старого Юга.