Бутылка была похожа на трофейную. Воронцов взял ее из рук майора. Так и есть.
– Не думай, не ром. Стал бы я такую прекрасную женщину, да еще в канун Нового года, угощать грубым мужским пойлом. Благородный коньяк! Так, кажется, пишут в романах. Французский! Французы, к сожалению, оказались плохими вояками. Но коньяки, смею заметить, делают превосходные!
– Только поставляют нам через Германию, – пошутил Воронцов и дважды стукнул донцем бутылки по бедру, после чего пробка на треть вылезла наружу. Теперь ее можно было с легкостью вытащить и без штопора.
– О, Вера Ивановна! Гусар! Посмотрим, как ротой командовать будет! А насчет французских поставок ты прав. Но, кому бы они ни поставляли свой божественный напиток, а он вот у нас на столе!
Судя по тому, как он распускает перед Игнатьевой хвост, как при этом метет своим веером, отношения у них только-только начали складываться в нечто, что солдаты потом брезгливо назовут ППЖ. Жаль, подумал Воронцов, у этой врачихи красивое и умное лицо. Видать, от тоски. На фронте все тоскуют. Мужчины по женщинам. Женщины, как оказывается, по мужчинам. Особенно в обороне.
Коньяк оказался действительно хорошим. «Надо же, – подумал Воронцов. – Шел на доклад, который к тому же оказался не совсем удачным, а в итоге сижу с командиром полка в компании его пассии и пью трофейный французский коньяк». Конечно, майор обмывает не его возвращение в полк. Кто он такой для него, майора, Героя Советского Союза? Ротный, обычный ротный, на которого к тому же еще не подписан приказ о назначении. Вторая ступень после ваньки взводного. Но с прежним командиром полка, тогда еще подполковником Ильей Митрофановичем Колчиным, Воронцов пил и будучи только-только произведенным в младшие лейтенанты. Но об этом сейчас лучше помалкивать. Колчин другой человек. А этому, похоже, я попал в случайные шаферы. Только бы Вера Ивановна не увлеклась и все не испортила. Воронцов заметил, что она не сводит с него глаз. Неужели все-таки она узнала его и теперь ждет ответной реакции? Лавренов человек настроения, и если он заметит ее повышенное внимание не к нему, а кому-то другому, результаты этих посиделок могут быть непредсказуемыми. Поэтому, когда выпили по второй, за прекрасных дам, Воронцов встал и вежливо обратился к командиру полка разрешить ему отбыть в роту.
– В какую роту? – искренне удивился майор Лавренов.
– В Восьмую гвардейскую, товарищ майор, – с той же непосредственностью отрапортовал Воронцов. С непривычки коньяк уже шалил в голове, приятным вязким теплом расходился по всему телу. Но надо было уходить. Чтобы не портить майору вечер. Не зря же он услал из штабного блиндажа всех, даже связистов.