Майор закрыл альбом и отложил его в сторону.
— Не догадались убрать нары,— сказал он с досадой.— Очень жаль, что вы тогда поторопились и не списали этот важнейший документ до конца. Много там оставалось неописанного?
— Да строчки две.
— Целые две строчки! Скверно! Боюсь, что ошибка ваша непоправима. Гостиницу уже отремонтировали, и все надписи стерты, — закончил он сухо.
Никогда я не чувствовал себя так неловко. Как можно было допустить такую оплошность! Ведь я отлично знал, что на стене написано нечто важное, почему же я поверил на слово случайному человеку?
Майор глядел на меня и нервно постукивал карандашом по столу.
— Может быть, у вас есть еще какие-нибудь тексты? — спросил он наконец.
— Нет, ничего нет.
— Скверно. Ну что ж, попробуем разрешить задачу, исходя из наличного материала.
Он достал из стола толстую книгу, взял карандаш и углубился в работу.
Утомленный хлопотами и волнениями минувшего дня, я задремал, сидя в кресле. Когда я проснулся, в окно уже глядел рассвет. Майор все так же сидел за столом заваленным бумагами и освещенным настольной лампой. Три пустых стакана из-под чая стояли на столе. Его лицо в смешанном освещении окна и лампы казалось серым и утомленным. Увидев, что я проснулся, он обернулся ко мне и сказал:
— Вы проспали много интересного, товарищ Зернин. Я разгадал смысл непонятных слов «МВШ» и «ИМШ».
— Что же они значат?
— Здесь указаны числа. Их не надо было расшифровывать. Вот смотрите. У вас написано: 2, 25, 23 и 36, 2, 23. Число 23, означает букву «ш», надо расшифровать. Ее следует понимать как слово «шагов», а первые две цифры дают числа 225 и 362. Стало быть, здесь сообщается, сколько надо сделать шагов по направлению, указанному какой-то «рукой Лисовского». Догадаться было нетрудно. Вот что такое эта «рука» — я так и не додумался. Наводил справки, но пока безрезультатно. Никаких Лисовских за последние двадцать лет ни в городе, ни на заводе, ни в окрестных селах не проживало. Скажите, — внезапно обратился он ко мне. — вы никому не говорили о зашифрованных записях ЮРП?
— Нет, не говорил.
— Никому?
— Никому.
— И никому не писали про это?
— Нет, ничего не писал. И фотоснимков не показывал.
— И не надо сообщать. Теперь вот что: ступайте домой и отдохните. Потом надо будет заняться Петей Сердобиным. Постарайтесь установить, не знает ли он, кто был «Бедуин». Скажите ему это слово в разговоре вскользь, как бы случайно, и наблюдайте, не выдаст ли он себя, не смутится ли, не вздрогнет ли. А про «руку Лисовского» лучше вовсе не упоминайте. Так будет осторожнее. Только действуйте крайне осмотрительно. Да помните, что его надо охранять. Он, возможно, находится в опасности.