Задрыга интересовалась всем. Чем старше становилась, тем больше вникала во все тонкости фартовой науки.
Но однажды она проснулась от осторожного условного стука в дверь. Крепко спала. Но ожидание приезда своей малины жило в ней всякий миг. Капка сорвалась с постели. И тут же вылетела в гостиную. Сивуч уже вышел открыть двери. Тихо закрыл их за вошедшим. Тот потоптался в коридоре, пытаясь что-то объяснить хозяину, фартовый провел гостя в дом и, увидев проснувшуюся Задрыгу, нахмурился:
— Уже стремачишь, лярва>9 Хиляй кемарить! Чего торчишь, как пидер на параше? Отваливай, дай потрехать без твоих лопухов.
Но Капка не ушла… В вошедшем она узнала законника из своей, отцовской малины. Но почему он один? Где остальные? С чего он отворачивается от нее?
Задрыга подошла вплотную:
— Боцман, где пахан? — спросила жестко, коротко, глядя в глаза фартовому. Тот понял, не отвертеться, придется не через Сивуча говорить, а рассказать самой Капке, что случилось.
— Замели наших, кентуха! Подчистую накрыли. Заложила всех паскудная баруха! Лягавым с потрохами выложила, — прошел в гостиную крутя головой.
Капка шла за ним тенью. Ей не верилось в услышанное.
— А что — слинять не могут? Трехай, где они теперь? — охрип голос Капки.
— На Колыме! В номерняк их воткнули. Едва из-под «вышки» вытащили твоего пахана. И не только его, еще двоих… по пятнадцать вломили. На особняк. Там амнистий не докукуешься.
— За что? На чем попухли? — удивилась Капка.
— Во Владивостоке. Кубышку брали. Этот ювелирный мы лет пять назад трясли. Нас чуть не накрыли мусора. Едва успели сорваться. Взбрело в этот раз попытать счастья. И повезло! Нам надо быдо сразу смываться. Но лягавые оцепили все выезды. Легли на дно у барухи. Решили примориться ненадолго. Ну, пахан по молодости кадрил с нею. А тут вздумал с другой погреться. Со шмарой. Баруха решила отомстить. Трехнула, что за водярой похиляла. И верняк, много выпивона приволокла. Но не только. Вякнула лягавым за навар про нас. Те дождались пока окосеем. И накрыли. Бухих в жопу. Линять никто не смог. Всех замели.
— А ты как уцелел? — сверкнула глазами Задрыга.
— Я в ту ночь у портовой шмары канал. Когда к барухе на утро хотел возникнуть, шестерка наш меня притормозил, трекнул, что было ночью.
— А стремачи? Их не было? Как без них осталась малина? Почему шестерка цел? — не понимала Задрыга.
— Всех взяли. Враз. И стремачей первых. Шестерка под столом бухой кемарил. Его не увидели. Когда шухер поднялся, он там и прикипел. Вылез, когда кентов увели. Мы с ним вдвоем остались.
— Еще баруха! — презрительно напомнила Задрыга.