Сявки, вернувшись в коридор, наблюдали в замочную скважину за развлечением Задрыги.
У Краюхи не только спина, весь вспотел от переживаний. Всякое видел, сам считался жестким мужиком. Но на такие детские забавы не был способен.
Жердь, глянув в скважину дважды, долго опомниться не мог. Все думал, как расправится с ним девка, когда он провинится?
— Это не вприглядку вздрагивать. Своей шкурой платиться, — вздыхал горестно, тяжело.
Капка веселилась до самого утра, пока не вернулась из ресторана Черная сова.
Шакал едва вошел в хазу, мигом протрезвел. Хорошее настроение улетучилось. Меж бровей складка пролегла.
— Опять?!
— Они через окно влезли. Мамзель не стала закрывать. Мы не услышали. На крик ворвались, — заметно волновался Жердь.
— С вами потом потрехаем, — процедил сквозь зубы. И узнав от Задрыги подробности, спросил безухого:
— Кто наколку дал?
Вор молчал.
— Боцман, развяжи ему хайло! — велел Шакал.
Фартовый вытащил нож, разодрал рубаху на воре, медленно крутил нож перед глазами, потом вогнал в плечо вора и повел вниз к ребру, обгоняя струю крови.
— Кто наколку сделал вам? — спросил пахан второго вора. Тот задергался, закрутил головой, взвыл:
— Вякну, душу выпустят.
— Не трехнешь, я размажу! — пообещал пахан.
— Проговорился по бухой шпановский пахан нашему, что у вас башлей, как грязи. Нашему в кентель моча стукнула. Сфаловал нас. Мы и клюнули…
— Как кликуха пахана?
— Седой.
— За что зелень жмурили? Кто велел вам? — прищурился Шакал.
— Башли не могли надыбать Ее хотели тряхнуть, чтоб вякнула. На «понял» брали. Но. если б знал, как она разделает нас — ожмурил бы… Сам. Была минута! — сознался вор.
— Пахан ваш где прикипелся — перебил его Шакал.
— Хаза неподалеку от толкучки, — начал вор.
— Погоди! Сявкам вякнешь, — позвал из коридора Жердь и Краюху.
Когда те поняли, где искать Седого, Шакал велел им:
— Передайте, чтоб мигом тут возник. Иначе через час будет поздно. Да выкуп за кентов не сеет прихватить! Я погляжу, как их оценит сучий сын. Живей хиляйте, — нахмурился пахан. И когда сявки зашуршали по лестнице, велел Боцману развязать обоих воров. Те, не веря в собственное счастье» сели на полу, прижавшись спинами к стене. Стоять не могли. Когда Задрыга проходила мимо, оба вздрагивали, вжимались в угол
— Не даст Седой за нас выкуп Нет у него башлей. Это верняк! Иначе зачем мы тут оказались? Непруха нас попутала. Лучшие кенты — в ходках. А сам Седой стареть стал. В дела не ходит Проколов много, Не хочет в тюряге откинуться.
— Без кентов вовсе невпротык. Ни дышать, ни сдохнуть!
— Давно с ним кентуетесь?