Райнер объясняет Хансу, что непозволительно мыслить как писатель, если ты сам простой рабочий.
Ханс объясняет Райнеру, что ему-то хочется мыслить себя не писателем, а преподавателем физкультуры.
— Ханс, ты нашел неисправность в проигрывателе?
— Нет, и не искал, мне хочется участвовать в разговоре.
Райнер говорит, что ему сперва надо научиться слушать.
Софи постепенно переключает свое внимание на будущего преподавателя физкультуры и спрашивает его, что за конфирмационный костюмчик на нем надет: — Брюки тебе слишком коротки, рукава — то же самое, а куда, позвольте спросить, манжеты запропастились? Их явно и в заводе не было. Да и сама ткань, нет, о нет, ты в нем выглядишь совершенно невозможно, я этого не вынесу, это оскорбляет глаз.
Ханс, специально из-за Софи надевший свой воскресный костюм, который никогда не оскорблял ни его собственный глаз, ни глаз его матери (которая собственноручно уже дважды надставляла брюки), внутренне скукоживается до размеров горошины, словно кто-то вдруг выпустил из него весь воздух. Вот те раз, хотел покрасоваться перед Софи в приличном костюме, чтобы обставить этого Райнера, который задается своими джинсами, а теперь его же и высмеивают. Он торопливо прикрывает ладонями те места, где костюм слишком короток, да где ему взять столько ладоней?
— Это он после чистки сел, костюм, честное слово, до того он совсем по росту был, эти недотепы в химчистке ушами прохлопали, вот он и сел. На них, наверное, в суд подать можно, вконец костюм погубили, сволочи.
— Подожди-ка, примерь одежду моего брата. По размеру подходит, ну-ка, надень!
У Райнера чуть глаза из орбит не вылезают от зависти. Кашемировый джемпер с вырезом на груди и брюки из тончайшего сукна, чистая шерсть, на ярлычке внутри так и написано! Райнер уязвлен до мозга костей, что какому-то Хансу дарят такие красивые вещи, а ему нет. Но ведь это всего лишь причуда ветреной Софи, которая непостоянна, как блуждающий огонек, это у нее скоро пройдет, как только она остепенится. Она просто играет с Хансом, который ничего не замечает, ведь он еще новичок в искусстве любви.
Софи говорит, чтобы Ханс тут же, прямо перед ними, переоделся. Он не хочет, стесняется своего замызганного нижнего белья. Его вынуждают, а то не видать ему ни брюк, ни джемпера. Анна взглядом прожигает в Хансе дыру, Софи занялась лишь ей одной заметным пятнышком на теннисной юбочке. Райнер произносит в пустоту, которая его окружает, что надо действовать, действовать и еще раз действовать.
— Ответственность за последствия придется взять на себя. Разумеется, за действия предосудительные в общепринятом смысле, потому что нравственных категорий для нас не существует. И еще: когда мне исполнится восемнадцать, отец купит мне спортивный автомобиль.