Прошло, должно быть, не больше месяца жизни в разбойничьем отряде, а уж Андрею захотелось покончить с ней. Он испытывал недовольство собой и товарищами.
Те же чувства владели и Блохой. Он перестал даже напевать и насвистывать любимую песню и все чаще стал заглядываться на другой берег, за Каму. Подолгу сидел на откосе и покуривал трубку, сердито сплевывая. За этим как-то и застал Андрей старого бродягу.
— Далеко ли хочешь прыгнуть, Блоха?
— Чего зубы скалишь? Самому, небось, тошно?
— До того тошно, что вот-вот сбегу.
— Да, брат Рыжанко, залетели мы с тобой не в ту стаю. Ребята-то здесь ничего, да начальник такой варнак, каких свет не родил…
— Они слушаются его.
— Ну, знаешь, куда голова, туда и ноги.
— Да, Блоха, не о том я думал, когда соглашался идти с ними. Думал, бедным будем защитой, начальству — грозой, а тут одни грабежи да насильство.
— При таком деле, конечно, святым не будешь, но этот черт… он родную мать убьет и за грех не почтет… Кончить надо его, Рыжанко, либо самим отсюда убираться, — неожиданно заключил Блоха и, набив табаком трубку, выжидающе посмотрел на Андрея. Тот молчал.
— О чем думаешь?
— Думаю, что добьюсь своего.
Чем дольше жил Андрей в шайке, тем больше приходил к мысли о том, что идет он не по правильному пути, что за правильный надо драться.
За шайкой гонялись воинские отряды, но разбойники были неуловимы. Почти все они выросли на берегах Камы и отлично знали местность. На двух косных лодках носились они вверх и вниз по реке, останавливаясь в тихих заводях или у крутояров, в тени кустов тальника.
В середине лета совершили набег на село Полянки. Здесь жила барыня Красильникова.
Варвара Сергеевна была еще не старая женщина, полная, белолицая, с замашками настоящей помещицы. Деньги у ней сохранились, и она не отказывала себе ни в чем. Дом был строен на городскую ногу: с мезонином, с оранжереей, с фонтаном в саду.
Вот сюда-то и нагрянула шайка атамана Прибытова.
Рослая пригожая деваха встретила разбойников в воротах. У ней были серые глаза с черными ресницами, широковатый, чуть вздернутый нос, маленький свежий рот и толстая русая коса.
— Как тебя зовут, красавица? — спросил атаман.
— Дуня.
— Вот, Дуняша, дело-то какое. Поди скажи своей госпоже: гости, мол, с Волги-матушки прибыли. Пусть сама пожалует встретить, да угощенье чтобы было по чести.
Девушка изменилась в лице и, сверкая босыми ногами, побежала доложить о непрошенных гостях.
Красильникова, встревоженная, вышла на крыльцо. Прибытов насмешливо церемонно раскланялся с ней.
— Побывали мы в гостях у вашего мужа, теперь вот и к вам приехали. Извиняйте за беспокойство.