— Скоро ли бить-то будут? — робко спросил старший у одного из вооруженных.
Тот оскалил белые зубы.
— Скоро будут бить ваших начальников.
Старший оторопел. Он еще больше изумился, когда увидел, как из конторы вышли в одном исподнем белье смотритель рудника и штейгер. За ними с пистолетами в руках шел незнакомый кудрявый детина, рядом с ним бородатый тощий мужик с саблей наголо.
— Собирайте к конторе рудничных!
Старший прибежал в казарму и не своим голосом завопил:
— Айдате к конторе! Невиданные дела творятся.
— Что случилось, Кузьмич?
— Сам не знаю, что. Ступайте скорей.
Вскоре возле конторы сгрудилась толпа рабочих.
— Братья! — обратился к ним кудряш. — Сам я когда-то выматывал последние силы здесь, на рудничной работе. Я знаю, как вы страждете. Теперь вашим мукам пришел конец. Кто хочет, идите в родные места, кто не хочет, оставайтесь здесь. Начальство ваше — вот оно. Судите его сами. Доброе было — пусть живет, худое — казним.
— Казнить! Казнить! — заревела толпа.
— Таких кровопийцев земля не примет.
— На виселицу их!
К смотрителю и штейгеру протянулись десятки рук. Истощенные непосильным трудом и голодом люди точно враз обрели силу.
Часть рудничных с криками окружила караульню, где засели стражники.
— Сдавайтесь, шкуродеры!
Из окна вырвался огненный язычок, грянул выстрел, в толпе послышался стон и вслед за ним яростный вопль.
Атаман подошел к казарме.
— Бросайте ружья или сожжем вас.
Это подействовало.
— А убивать не будете?
— Получите, что заслужили. Народ вас судить будет.
В казарме наступило молчание.
— Тащите, братцы, соломы!
В окно протянулась длинная тяжелая фузея и брякнулась оземь.
— Ну, Блоха, — сказал атаман, обращаясь к своему неразлучному спутнику, — доброе мы дело сотворили, пора уходить, пока воинскую команду не выслали…
— Неплохо бы нам охотников здесь набрать, — предложил Блоха.
— И то верно.
— Кто с нами желает по вольной воле жить, злых господ кистенем глушить, подходи и товарища с собой веди! — звонко выкрикивал Блоха.
Подошло человек двадцать. Из них Блоха отобрал шестерых, более крепких и молодых.
— Нам лечиться негде и некогда.
Привел их к атаману. Тот поглядел и головой покачал.
— Да ты ладом смотри. Чем не богатыри?
— Уж больно тощи: кожа да кости.
— Были бы кости — мясо нарастет. Главное, чтобы сердце было ярое. Верно, ребята?
— Верно, верно, — загалдели все шестеро. — Возьми нас, атаман, не покаешься.
— Ну, уж так и быть — возьму.
Рудничные обрадовались и разобрали брошенные стражниками ружья.
Стражники, вышедшие из казармы, угрюмо ожидали решения своей участи и тоскливо поглядывали на ближнюю сосну, на сучьях которой в предсмертных судорогах извивались тела смотрителя и штейгера.