— Лучше уж с лешим повстречаться, нежели с полицейской командой, — резонно заметил Мясников.
— Отдохнем, братцы, и за работу, станем жилье себе строить, — сказал Андрей.
— Верное слово, атаман, — откликнулся Никифор.
— Ты меня атаманом не зови. Кончилось мое атаманство. Теперь каждый из нас над своим горем атаман, только и всего.
— Нет, уж ты мне не прекословь. Как ты мне помог из Чермоза бежать, с той поры я тебя и стал звать атаманом. Ты мне заместо отца родного…
Андрей только рукой махнул. Он присматривался к новому жительству и думал, что зиму здесь прожить надо по-человечески: в труде. Он твердо решил не возвращаться разбойником на большую дорогу.
Целыми днями друзья работали в лесу, валили деревья, обрубали сучья, подтаскивали к жилью. Благо, ходить недалеко — все было под боком. Домой, возвращались усталые. Давыд учил их, как и что нужно делать.
— Глядите, братцы, красота какая! — позвал товарищей Андрей, показывая на сосну, гордо и широко простершую могучие ветви с густой темно-зеленой хвоей.
— У нас на Колве много таких красавиц, — сказал Мясников и вздохнул.
Никифор смерил сосну взглядом снизу доверху.
— Спилить, так дров-то на ползимы хватит. Доброе дерево.
— Сам ты дерево, — сказал Андрей с досадой.
Как-то среди работы со стороны починка услышали они девичий голос.
Ты, заря ли, моя зоренька,
Заря вечерняя, полуночная.
Высоко ты, заря, восходила:
Выше лесу, выше темного,
Выше садика зеленого…
— Чья это залетная пташечка? — спросил Никифор.
— Палага, наверно, — усмехнулся Мясников. — Ты не пошел к ней, так она сама прибежала.
Когда они на валках затаскивали на двор очередное бревно, увидели девушку. Она стояла на крыльце, выжимая вехоть, простоволосая, босая, в подоткнутой юбке.
— Здорово, Дуняша! — крикнул Андрей.
Девушка застыдилась и скрылась в избе.
Обедали все вместе. Мясников поглядел на стены, на пол.
— А ведь ровно в избе светлее стало, когда хозяйка пришла.
— Как же это ты, Дуняша, решилась? — спросил Андрей.
— Давно думала убежать. Тятенька без меня бобылем живет.
«Хитришь, девка», — подумал Андрей.
В тот же день возле избы между ними произошел разговор снова о побеге.
— Не будут тебя искать?
— Пускай ищут, — ответила девушка. — Я на все решилась.
— Разве так плохо жилось у барыни?
— Плохо ли, хорошо ли, а хочу по своей воле жить… Помнишь, просилась тогда с тобой? Отчего не взял? Вот и пришла сама.
Андрей взглянул на ее просветлевшее лицо. Девичьи глаза, большие, ясные, смотрели прямо и доверчиво, как будто говорили: вот я, вся твоя.
Андрей обнял ее и поцеловал в мягкие покорные губы. Он не знал еще, любит ли ее, но чувствовал, что именно с ней ждет его простое и долгое счастье.