Приезжайте, любезный братец. Здесь много новостей. Приехал полковник Бибиков и дал знатный бал. Всю ночь играла роговая музыка. Я много танцевала. Познакомилась с членом горной канцелярии господином Башмаковым. Он треземабль. Наговорил мне кучу комплиментов и целовал руки.
Встретила вашу прежнюю любовь. Она мне сказала, что ей предстоит марьяж с капитаном здешнего мушкатерского полка. Есть еще время расстроить сие предприятие, ежели вы приедете незамедлительно.
Остаюсь преданная вам и любящая ваша сестра Софья».
— Вели закладывать лошадей, — распорядился Ширяев. Письмо взволновало его, к тому же давно хотелось съездить в Екатеринбург, отвлечься от заводских дел.
— В конторе, ваша милость, пришли наниматься на сплав.
Это тоже было важное сообщение.
— Дай одеться. Погляжу, что за народ.
Ширяев накинул архалук и отправился в контору.
Иван Протопопов переписывал прибывших наниматься на сплав. Записывая фамилию «Некрасов», он вспомнил, что где-то видел этого синеглазого кудряша.
— Два года назад я плавал на вашей барке до Лаишева, — подтвердил тот.
Господин Ширяев всегда сам принимал сплавщиков на караван. Из восьми человек он сразу же отобрал четверых, оказавшихся крестьянами Уткинской слободы. Эти у воды выросли, учить их не надо. Дошла очередь до следующей четверки.
— Как зовут?
Лобастый белокурый парень с широким веснущатым лицом, изборожденным лиловым шрамом, ответил:
— Лисьих Никифор.
— Откуда у тебя шрам?
— В драке поцарапали.
— Мне буянов не надо. Проваливай… Ты кто такой?
— Посадский города Кунгура Кочнев Филипп Денисович, — бойко отрапортовал худощавый, быстроглазый человек лет двадцати пяти.
— На сплаву бывал?
— Не доводилось, батюшка барин. Врать не стану.
— Хлипок ты. Куда тебя поставишь? На барке сила и ухватка нужны. Не принимаю… А твоя фамилия?
— Некрасов Иван. Вот паспорт. На сплаву бывал.
Ефим Алексеевич посмотрел в паспорт, потом в лицо сплавщику, и что-то ему в нем не понравилось: и гордая посадка головы, и смелый взгляд, и золотистые кудри. От всей фигуры этого молодца веяло непокорством и независимостью. Такого в руки не возьмешь, а только намаешься.
— Не принимаю… Как твоя фамилия? — обратился Ширяев к последнему из четверки — смуглому, мрачноватому человеку.
— Мясников моя фамилия. Только я раздумал наймоваться, коли моих товарищей не взяли.
— Стало быть, одна шайка… Та-ак…
Окинув нанимавшихся змеиным взглядом, барин вышел, а Протопопов сказал:
— Будьте, братцы, настороже.
— Бог не выдаст, свинья не съест, — весело отозвался Никифор.
Выйдя из конторы, друзья стали совещаться, как быть.