Потом из этой партии выделилась другая партия: «Союз Михаила Архангела», которую возглавил Пуришкевич. Эта партия была такая же, как и марковский «Союз русского на рода». Для нее тоже было характерно убеждение, что все то, что есть в России, надо сохранять, с революцией нужно бороться самыми радикальными средствами, революция у нас — не результат того, что в стране что–то неблагополучно, а результат заговора западных стран и русских инородцев, результат жидо–масонского заговора, поэтому для этой партии характерна активная борьба с инородцами.
Что касается каких–то программ преобразований, то тут просто быть их не могло, потому что они считали, что в России, в общем, все нормально. Единственное, против кого они выступали, это против государственной бюрократии, которая, по их мнению, отрывала царя от народа. Что касается отношения к Церкви, они считали, что все разговоры о Поместном Соборе — это плод либеральных умов в Церкви, а синодальная система — идеальная, совершенная и не должна меняться ни в коей мере. Точка зрения Победоносцева в этом вопросе была у них очень распространена.
Эти партии, подобно левым радикалам, прибегали к методам террора и были достаточно массовыми; если сравнить их с социал–демократами и эсерами, то они, пожалуй, были более многочисленны, чем социал–демократы. В классовом отношении руководителями этих партий были, как правило, представители мелкого и среднего помещичьего дворянства, которое в тот период времени, действительно, подвергалось очень тяжелым испытаниям: оно беднело и разорялось, поэтому они были против виттовских преобразований, которые вели к активизации богатого крестьянства в деревне. Там были довольно архаичные купцы, которые неуютно себя чувствовали в современном обществе (образованное русское купечество тяготело всегда к «октябристам»). Там были и чиновники и люмпены всякого рода.
Хотя в руководстве партии доминировали помещики, представители бюрократии, интеллигенты право–радикальные, однако, в низовых организациях были люди из разных слоев общества. Эта партия постоянно подчеркивала свой надклассовый характер.
В этих партиях духовенства было больше всего и вот чему. С самого начала, используя свои связи при Дворе, а у этих партий было немало сторонников среди высшей бюрократии (ведь у нас в высшей государственной бюрократии было два направления: консервативно–реакционное и консервативно–либеральное, с одной стороны — Горемыкин, председатель Совета министров, правый; и более либеральные — Витте, Столыпин), эти партии всячески стремились представить себя как единственные подлинно монархические партии, как подлинно православные партии.