— Господи, Эмма, зачем ты говоришь такие вещи?
— А как же иначе объяснить, что в день похорон дона Рафаэля ты решил вышвырнуть меня из больницы и поручил эту «черновую работу», как всегда, Рамону? — Луис стоял с раскрытым ртом. Эмма вздохнула и пошла к двери. — Тебе нужен психиатр. Ты не держишь в памяти темных страниц жизни, это болезнь.
Луис схватил ее за руку.
— Ну-ка объясни все по-человечески!
— Так я уже все объяснила, и теперь ты должен понять, почему я не отвечала на твои письма, не подходила к телефону. Я любила тебя, Луис, и возможно, осталась бы с тобой в Севилье, если бы ты меня об этом попросил… К счастью, мне вовремя открылось, каков ты на самом деле. Все рухнуло. Поздно. Я уже не могу тебе довериться.
— Господи! Значит, все твое поведение проистекает из уверенности, что я поручил Рамону выдворить тебя из Испании?
— Я же это не сочинила.
— Давай разбираться. Значит, ты поверила, что я способен на такой поступок?
Эмма кивнула.
— Я не знаю, что сказать, Эмма. Наверное, у нас в самом деле не остается надежды. Я бессилен разрушить тот образ, который ты создала. — Он отвернулся к стене, плечи у него дрожали.
— Я звонила тебе, выродок, я тебе звонила! — Она уже не владела собой. Как он может отрицать случившееся?
— Да, и какой у нас был разговор?
Луис нахмурился: может быть, ему и вправду следует усомниться в собственной вменяемости? Эмма покачала головой.
— Та женщина, которая взяла трубку, пошла тебя разыскивать и вернулась с твоим ответом.
— Что же я ответил? — Разговор принимал для Луиса какой-то совсем сюрреалистический характер.
— Что ты не хочешь со мной разговаривать и все, что желаешь мне сказать, передал с Рамоном!
— Понимаю. — Он скрежетнул зубами, но на лице его появилось подобие улыбки. — Это моя вина. Я его недооценил… Понятно теперь, почему он сбежал за границу, ему пришлось бы ответить мне за все! Когда ты поступила в «Герреро», Рамон понял, что правда рано или поздно выйдет наружу.
— Все-таки кто из нас сумасшедший?
— Слава Богу, мы оба в своем уме. — Он сжал ее руки, и горестная улыбка промелькнула у него на лице. — Каждый из нас знал лишь половину истины, вот в чем драма. Послушай, я попытаюсь составить всю картину.
— Да, слушаю.
Он стряхнул с дивана бумаги и посадил ее рядом с собой.
— На похороны дедушки приехало очень много народу. Со всех концов Испании. Рамон сообразил, что в таком столпотворении я могу не заметить его присутствия или отсутствия. Прислугу тоже позвали на отпевание в церкви и на кладбище. Только тех, кто недавно был взят на службу и плохо знал дедушку, мы попросили побыть на вилле. И вот Рамон отправился делать свое черное дело, а свою любовницу научил, как отвечать в случае твоего звонка.